Президент РК Касым-Жомарт Токаев подписал Указ о праздновании в этом году 175-летия Абая, а позже и сам выступил с программной статьей, посвященной нашему великому мыслителю, передает Liter.kz.
«Сейчас мир меняется ежечасно. Во всех сферах ставятся новые задачи и требования. Научные открытия движут человечество вперед. Пришло время умом прорываться вперед. Чтобы не отставать и шагать в ногу с мировыми тенденциями, нам необходимо обеспечить открытость сознания. Этот шаг требует гармонизации прорывных достижений цивилизации с национальными интересами. Мы в такой момент должны отказаться от своих примитивных привычек. «Не убив вранья и сплетни, не сыскать глубоких мыслей и науки», – призывал Абай не зря", – пишет Токаев.
Почему Президент обратился к Абаю именно сейчас? В момент, когда «мир меняется ежечасно», а мы регулярно заговариваем то о популизме, то о других угрозах спокойной жизни?
В сущности Абай полтора века назад сформулировал нам, казахам, картину будущего, к которой необходимо неустанно стремиться. Это своего рода жизненная философская программа, которую хоть сейчас можно перенести в политическую плоскость и получить сильнейшую идеологическую платформу, которая никогда не устаревает.
К этому юбилею Таир Мансуров выпустил замечательную книгу – «Абай Кунанбаев. Избранное», которая лежит передо мной, когда я пишу эти строки. Перед предисловием автора даны слова трех больших политиков – Елбасы Нурсултана Назарбаева; Президента РФ Владимира Путина, который произнес речь на открытии памятника Абаю на Чистых прудах в 2006 году; и, конечно же, Президента РК Касым-Жомарта Токаева. Все они высоко оценивают достижения Абая как мыслителя и как поэта, создателя по сути казахской письменной литературы. Таир Мансуров, помимо своей насыщенной государственно-политической деятельности (он занимал ряд важнейших государственных постов), сам издал много своих собственных произведений. Я всегда поражался его невероятной работоспособности в научной и творческой сфере. Например, в прошлом году вышел уникальный трехтомник «Великие люди Казахстана», куда вошли «Абай» Николая Анастасьева, «Чокан Валиханов» Ирины Стрелковой и «Нурсултан Назарбаев» (Мансуров в соавторстве с Валерием Михайловым). Книги, издаваемые Мансуровым, всегда, помимо содержательной части, отличают высочайший уровень издания, оформления и печати. Через призму формы и содержания все книги Мансурова – это монументальные труды.
Обращение Мансурова к творчеству Абая далеко не в первый раз. Это не удивительно, поскольку Абай и, правда, всегда был обласкан вниманием и государственных деятелей, и системы образования, – к нему так или иначе обращались все, чтобы найти точку опоры, понять самих себя как национальную или культурную группу, в конце концов, чтобы найти собеседника, мысли которого созвучны твоим.
Книга «Абай Кунанбаев. Избранное» начинается с моего любимого произведения – «Қара сөздер». Почему я отдаю ему больше внимания, чем, например, стихам или переводам Абая? Дело в том, что именно в этом труде я нахожу самые актуальные в нашу эпоху слова. Они простые и ясные, чистые, как бриллиант. Лучше, чем Абай, о нас, казахах, не сказал никто. И сейчас, когда я слышу упреки в его адрес от некоторых молодых людей – в том числе из-за недостаточного почитания к нашему национальному образу жизни, то понимаю, что слова Абая задевают за живое до сих пор.
Абая вообще принято сравнивать с Александром Сергеевичем Пушкиным. Гоголь говорил, что Пушкин воплощает русского человека, каким он явится через двести лет своего развития. То же самое можно сказать и про Абая: он воплощает казаха, каким ему предстоит стать и каким хотелось бы его видеть в ХХI веке (разумеется, речь идет именно о казахе, а не о казахском поэте). Они и, правда, в целом равновеликие фигуры как создатели профессиональной национальной письменной литературы. К тому же – это общеизвестный факт – Абай был переводчиком Пушкина на казахский язык. В Петропавловске даже стоит памятник, проект которого сделал Зураб Церетели, где Абай и Пушкин стоят рядом. Опять же вдохновителем этого проекта был Таир Мансуров, который тогда работал акимом Северо-Казахстанской области. Большую поддержку Мансурову в реализации его общественно-гуманитарных проектов оказывает его супруга и верная соратница Сауле Мансурова, которая в Петропавловске подготовила и издала замечательную серию избранных произведений классиков казахской литературы – Абая, Магжана, Жамбыла; массовым тиражом была издана книга «Пушкин и Абай» в издательстве «Художественная литература», «Созвучье звуков, чувств и мыслей». Созвучие в том, что Пушкин своей лирой пробуждал добрые чувства, что в «жестокий век восславил свободу и милость к падшим призывал», а великий Абай был непревзойденным и уникальным Просветителем в бескрайней степи номадов. А ведь главный девиз Просветителя – это иметь мужество жить собственным умом. Если абстрагироваться от философской и поэтической составляющей бессмертного творчества Абая, то надо в первую очередь отметить именно его невероятное моральное мужество, когда он подверг сомнению и обличению абсолют казахского бытия того времени, бесстрашно желая осуществить прорыв в духовном и мыслительном развитии своего народа.
И, с этой точки зрения, Абай, на мой взгляд, типологически куда ближе к французскому философу-моралисту эпохи Возрождения Мишелю де Монтеню, написавшему великую книгу «Опыты». Это глубокие наблюдения за самим собой и окружающими людьми, серия общечеловеческих размышлений. Книга, как и «Слова назидания», по сути написана как будто скуки ради, но в ней содержатся мысли, актуальные и через шесть столетий после ее выхода. Монтень – по сути предшественник и родоначальник Просвещения в Европе.
Абай в самом первом слове тоже говорит о том, что жизнь ему наскучила, – не хочется ни управлять народом, ни копить скот или знания, ни уходить в религиозную аскезу. Он пишет свои «Слова» тоже скуки ради, не ставя себе сверхзадач, это необязательная, на его взгляд, философия, сотворенная «ни для чего»:
«Наконец, решил: бумага и чернила станут отныне моим утешением, буду записывать свои мысли, – пишет Абай. – Если кто найдет в них нужное для себя слово, пусть перепишет или запомнит. Окажутся не нужными мои слова людям – останутся при мне!».
При нем эти слова не остались, скажем мы, немного забегая вперед. Абай по своей сути сформулировал особый род казахского скептицизма, в основе которого лежит ощущение, что люди зря проживают свои жизни – в унизительных ссорах, воровстве, судах, пьянстве и глупости. Это даже не вопрос нарушения религиозных установок, это преступление против разума, против стремления к знанию, которым нас с детства наградила природа и про которое мы, взрослея, забываем.
Абай упрекал современников-казахов в пустом стяжательстве, которое выливается только в то, что человек просто лежит на своих богатствах и от жадности ничего с ними не может сделать. Более всего он презирал глупое беспричинное веселье, видя в нем своего рода квинтэссенцию всех описываемых им пороков: «Люди внимательные давно заметили – глупый смех равносилен опьянению. Опьянение ведет к проступкам, разговор с хмельным причиняет головную боль. Предаваясь пустому смеху, человек теряет совесть, отстраняется от дел, совершает непростительные ошибки, за что ожидает его возмездие, если не на этом, так на том свете».
Или пишет вот такие актуальные слова:
«Родители, умножив свои стада, хлопочут о том, как бы стада у их детей стали еще тучнее, чтобы передать заботу о стадах пастухам, а самим вести праздную жизнь – досыта есть мясо, пить кумыс, наслаждаться красавицами да любоваться скакунами. В конце концов их зимовья и пастбища становятся тесными, тогда они, употребив силу своего влияния или занимаемого положения, всеми доступными для них средствами выкупают, выманивают или отнимают угодья соседа. Этот, обобранный, притесняет другого соседа или вынужденно покидает родные места».
Думаю, если вы замените скот на нефтедоллары, то волосы от ужаса сегодняшней ситуации будут шевелиться у вас на голове!
Абай был пророком в том смысле, что, описывая национальные пороки, призывая к обращению к русской и европейской культуре, межкультурному диалогу, он жаждал видеть свою нацию конкурентоспособной. Модернизация общественного сознания, о которой мы благодаря Елбасы так много говорим сейчас, была описана уже в 19-м веке. Ничто не ново под луной, но все хорошее и полезное, кажется, необходимо повторять ежедневно, чтобы в конечном счете научиться быть такими, какими нас хотел видеть Абай.
Абай, конечно, не тот мыслитель, который рисует радужные картины. Его слова полны горечи бытия. Он пишет о том, что «человек рождается на свет с плачем и уходит скорбя», так и не изведав истинного счастья, не распознав до конца ценность и неповторимость жизни. В этом отношении Абай, безусловно, также близок к Монтеню, который считал стремление к счастью главной целью человеческой жизни. Абай знал творчество Монтеня и сразу угадал в нем родственную душу. Так же ему близки великие философы прошлого Сенека и Плутарх.
В целом в Абае чувствуется не только скептицизм, но и некоторый особенный стоицизм:
«Стал я человеком с пустой грудью и думаю, что, может быть, и хорошо жить так, чтобы встретить конец, не жалея об ушедшем, умирать, не горюя, а устремляя взор надежды в будущее».
Примечательно, что эту цитату я взял из Девятого слова «Жизнь среди них – не жизнь», в которой Абай рассуждает о том, любит он казахов или нет. Это очень горькие по своей сути слова, потому что тогда наш великий мыслитель потерял веру в нас, а сил на то, чтобы уехать и привыкать к жизни с другим народом, у него не осталось.
Какими он хотел видеть нас? Здравомыслящими, не ворующими, образованными, рациональными, готовыми к диалогу с большими европейскими культурами. Именно таких собеседников, кажется, ему не хватало в свою эпоху.
«Знания оборачиваются горечью, приносящей преждевременную старость, когда нет рядом человека, с кем можно поделиться радостью и печалью», – со знанием дела писал Абай.
Николай Анастасьев в своей книге об Абае сделал интересное сравнение: в свою пору Мартин Лютер заспорил с Эразмом Роттердамским о свободе и рабстве человеческой воли. У Абая не было достойных оппонентов, и он стал Лютером и Эразмом в одном лице. Лютер через Реформацию изменил мир, но у него было много последователей и сторонников. Величие и трагедия Абая – в его одиночестве («Одинок – вот правда моя!», «Живу здоровый снаружи, мертвый внутри», «Сержусь, но в сердце нет гнева», «Смеюсь без радости»).
Я думаю, что этот год мы должны посвятить вдумчивому чтению Абая. Он на века вперед описал нашу природу. Он сформулировал то, какими мы можем и должны быть. Он – это опора в меняющемся мире, спасение от популизма, лжи и пустых обещаний. Абай – это наша национальная идея, построенная на отрицании пороков и стремлении к большому счастью.
«Имей во всем меру. Знать меру всему и всего – большое дело. Не запутывайся в мыслях, не лишайся здравого рассудка. В еде, питье, смехе, одевании, развлечении, любви, объятиях, поцелуях, страсти к богатству, даже карьеризме и хитрости – во всем имеется мера. Все, что сверх меры, – зло. Древние мудрецы говорили: «В том, в чем мы находим радость, в том же в свое время находим горечь». Пусть не будет тайной для тебя то, что живость и умение сравнивать могут соединяться и все исходит от этих двух сил – и добро и зло».
Главное предназначение человека – мыслить. Вообразите только: может быть, в этой бесконечной Вселенной люди являются единственно разумными существами. И величайший грех состоит в том, что многие люди по невежеству, от незнания, сознательно или бессознательно, добровольно или в силу жизненных обстоятельств отказываются от этого величайшего дара – мыслить, думать, действовать. Абай зовет, заставляет, пробуждает, требует, взывает. Вот о чем я подумал, когда в тысячный раз перечитал Абая в великолепном издании, которое подарил нам составитель и автор предисловия этой книги Таир Мансуров. Огорчает только небольшой тираж. Но в год 175-летия Абая считаю необходимым именно эту книгу переиздать громадным и массовым тиражом.