Дархан КЫДЫРАЛИ, президент Международной Тюркской академии:

Суфийские поэты, воспевавшие безграничную любовь к Создателю, внесли большой вклад не только в духовное совершенствование человека, в дело добра и человеколюбия, но и в развитие мировой литературы. На протяжении веков эти поэты всегда занимали высокое место в культуре тюркских народов. Познавая глазами сердца глубинную суть творения, приобщаясь к Истине и насыщаясь опьяняющим «вином» божественной тайны, эти поэты, тоскуя о Творце, доносили свои глубокие прозрения до окружающих людей простым и понятным народу языком.

СЛЕД В ИСТОРИИ ТЮРКСКОЙ И МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Звезды тюркской поэзии, как Ахмед Югнеки, Сулейман Бакыргани, Джеляледдин Руми, Юнус Эмре, Сайф Сараи, Алишер Навои, Махтумкули Фраги, Софы Аллаяр, шли путем таких основоположников суфийской поэзии, как Баязит Бистами, Мансур Халладж, Юсуф Баласагуни, Кожа Ахмет Ясауи.

Великому азербайджанскому поэту Имадеддину Насими принадлежит особое место среди поэтовсуфиев.

Он вошел в историю как символ стоического терпения и смелости, бескомпромиссного поиска истины. В этом году исполняется 650 лет со дня рождения Насими, поэта-мыслителя, творчество которого, исполненное глубины, принадлежит не только его родной стране, но и всем братским народам тюркского мира.

Учителем Насими, пути которого он следовал всю свою жизнь, был знаменитый суфий Мансур Халладж, прославившийся своими словами «Ана-лХакк» – «Я - Истина», за которые он был в свое время казнен по приговору религиозного суда. Как сказал один поэт: «Не нам судить Икара за его безумный полет – но не нам судить и Солнце, растопившее его крылья».

Кем же был на самом деле Мансур Халладж – влюбленным в Бога святым безумцем или же еретиком-вероотступником, как посчитали его современники? Ученые ханафитского мазхаба после долгих и горячих дискуссий «препоручили Аллаху» ответ на этот вопрос. Нам же, простым земным людям, остается лишь восхищаться его вдохновенной поэзией.

И сам Халладж, и его великий ученик Насими, оба принадлежали к мистическому течению хуруфитов, отношение к которому в мусульманском мире сегодня тоже далеко не однозначное. Тем не менее объективным и общепризнанным фактом является то, что ряд представителей этого течения оставил ярчайший след в истории тюркской и мировой литературы. Об этом и пойдет речь далее.

ИДЕИ ГУМАНИЗМА

Насими, признанная вершина в истории азербайджанской литературы, своим творчеством открыл новую главу в развитии содержания национальной поэзии. Мастерски используя в своих стихах жемчужины народного тюркского языка, поэт совершил важный поворот в средневековой традиции с ее преобладанием арабского и персидского языков и проложил дорогу для таких ярких продолжателей своего дела в искусстве слова, как Хатайи, Физули, Вагиф.

Литературное наследие поэта Насими складывается из единства глубоких литературно-эстетических идей и философских взглядов того времени. Насими внес неоценимый вклад в содержательное обогащение идеями гуманизма средневековой тюркской поэзии. В своих произведениях поэт сделал предметом исследования «совершенного человека» (одно из ключевых понятий в суфийском мистицизме), которого он возвеличивал. Сам язык Насими дает ясное и полное понимание его жизни и взглядов. В его произведениях сформирован образ искателя истины, умеющего думать глубоко, ищущего разгадку множества тайн мироздания, постоянно стремящегося к совершенству.

Вообще суфийская поэзия имеет богатую традицию передачи своего глубинного содержания красивыми символами, художественными намеками – стихи суфиев изобилуют такими поэтическими выражениями, как «познать Бога и соединиться с истиной», «любовь к Возлюбленной», «беседа с Любимым», «испить вина Истины», «сгореть в огне, как мотылек», «умереть раньше своей смерти», «петь, словно соловей, влюбленный в розу», «устремление к Лику». Однако эти поэтические метафоры порой входили в явное противоречие с открытым (захир) учением религии Ислама, с буквой законов шариата – например, такие выражения, как «опьянеть и потерять сознание», «пить вино» и др. Это противоречие порой приводило к трагедиям. Так, Мансур Халладж и его ученик Имадеддин Насими пошли до конца, и оба поплатились за это жизнью…

Взывая к будущему, поэт обращается к людям с такими смелыми словами:

Слова Насими живут в таинственной вселенной,

Это – язык птиц, а язык птиц знает лишь пророк

Сулейман.

Стихи великого поэта удивляют своим созвучием с произведениями Кожа Ахмета Ясауи, Юнуса Эмре, Алишера Навои, Махтумкули Фраги и в особенности Абая и Магжана.

Любимая, которой я доверяю,

не отступит от своих обещаний,

Неразделимо свяжет двоих вместе…

Не ищи лекарства от любви,

Любимая, которой ты доверяешь,

не введет тебя в заблуждение.

В глубоких словах Абая («Мне в жизни не найти другой любимой, Хоть лучшего пускай найдет себе она») чувствуется преемственность с поэзией Насими.

Я был киблой для любящих,

наставником влюбленных,

Байт-аль-Ма’мур на небесах –

к нему себя я приравнял (Байт-аль-Ма’мур – согласно религии Ислама, место на седьмом небе над Каабой, где ежедневно совершают молитвы по семьдесят тысяч ангелов).

Я – Муса, и если я бесконечно веду беседу со Всевышним,

Мое сердце – свет, и поэтому

Я – Синайская гора, которая не обманет.

Прочитавшему эти строки немедленно вспомнятся стихи великого Магжана:

И я был бы Мусой,

Если бы мог говорить с Богом,

Горы Кокшетау стали бы Синайской горой для меня.