Известная казахская поэтесса Акуштап Бактыгереева – народная любимица, поэтические творения которой давно “ушли в народ”. В этом году она отмечает свой 80-летний юбилей. Недавно в Астане в честь юбилейной даты лауреата Государственной премии РК Акуштап Бактыгереевой состоялись встречи с читателями, была презентована ее новая книга “Моя Фариза”, а в Государственном академическом казахском музыкально-драматическом театре имени К. Куанышбаева была представлена театральная постановка по драме “Жубан”.

Дело в том, что личность поэта, ее земляка Жубана Молдагалиева занимает в творчестве поэтессы особое место. Поэтому в основу постановки легли стихотворения Акуштап Бактыгереевой, посвященные творчеству автора знаменитых строк “Мен қазақпын, мың өліп, мың тірілген!” (Я – казах, тысячу раз умиравший и воскресавший!). Зрители приветствовали поэтессу стоя, талантливому режиссеру Гаухар Адай удалось затронуть потаенные струны в душах присутствовавших, вызвав у зрителей слезы, чувство гордости и сопричастности к истории великого казахского народа.

“Это было вымученное решение”

– Это не первое наше с Вами интервью на протяжении последних десяти лет. Наша с Вами беседа “Оборвался диалог интеллигенции с народом” была опубликована на страницах нашего издания в 2019 году. Вы рассказывали, как неустанно ведете на малой родине просветительскую работу, читая лекции молодежи в местных вузах и разъезжая по районам региона. Но почему Вы снова переехали оттуда в Алматы?

– 22 года я прожила на своей малой родине – в Приуралье. Я переехала, несмотря на то, что жизнь на тот момент у меня была устроенной: семья, квартира в центре Алматы, работа в издательстве. Предложение вернуться на землю Акжаика поступило от тогдашнего акима Западно-Казахстанской области Крымбека Кушербаева. Я просто приняла вызов от экс-главы ЗКО. Переехав на свою малую родину, начала вести курсы и читать лекции.

На протяжении двух десятилетий я по мере сил вела просветительскую работу в Приуралье, стараясь внести свою лепту в воспитание молодежи. Дело в том, что я считаю, что основа основ – это воспитание казахской девушки. Вот на них я делала ставку за эти годы, первый поток моих студенток давно повзрослел. Очень надеюсь, что им в сложные моменты есть, что вспоминать и рассказывать. Я убеждена, что жизнь нельзя проживать столь бесцельно. Человек должен жить, думая о том, какой след после себя оставил. Я преподавала два десятилетия в педколледже и в местных университетах. В одном вузе до сих пор действует созданный мной клуб “Фатима”, во втором университете молодежь собирается в клубе “Қыз Жібек”. Это были девочки, которых вырастили мамы, чье детство пришлось на тяжелые 90-е годы. Закономерно, что они прекрасно освоили правила торговли на базаре! Потому и передали своим детям крепко усвоенную заповедь – важно зарабатывать деньги! Вряд ли они советовали дочкам читать книги. Не их вина, конечно, что время их становления пришлось на лихие 90-е. На мой взгляд, а я готова повторять об этом снова и снова, в этом кроется причина нашей духовной трагедии!

Я читала молодежи цикл лекций о литературе, о творчестве Мукагали Макатаева, Кадыра Мырзалиева, о патриотических стихах Жубана Молдагалиева и Касыма Аманжолова. Пыталась их приблизить к истокам красивой поэзии, рассказывала о народном творчестве, читала наизусть отрывки из казахских сказаний и переходила непременно на образы женщин…

Я бы и дальше с удовольствием продолжила свою просветительскую миссию на малой родине. Но годы берут свое, мне исполнилось 80 лет, с возрастом стало подводить здоровье. Поэтому, когда дочери стали настаивать на нашем переезде в Алматы, мы с супругом после долгих размышлений согласились. Я оставила в Приуралье весь свой архив, книги с автографами, словом, все то, что собирала за всю свою жизнь до этого момента. Мы с главой семьи переехали в Алматы только с необходимыми вещами. Много ли нам надо в нашем-то возрасте! Нам сейчас нужен уход и постоянная помощь по дому. И мы решили, что будем жить рядом с нашими девочками в Алматы и постараемся снова влиться в нашу творческую среду, от которой я с трудом оторвалась двадцать лет назад.

– Чувствуется, что это решение далось с трудом, и Вам до сих пор сложно об этом говорить…

– Это вымученное решение, если честно. Три года назад супруг мой серьезно заболел, в то время дочери замучились летать в Уральск. Из-за ремонта местного аэропорта самолеты толком не летали. Дочерям приходилось прилетать в Атырау или в Актобе и оттуда на такси добираться до Уральска. А я же мать в первую очередь, не только поэтесса. Я переживала, пока мои дочери по гололеду добирались из Атырау до родительского дома. К тому же у меня выросли внуки, есть уже и правнучки. Я же должна и им посвятить толику своего времени и часть оставшейся жизни.

– Вы презентовали свою книгу “Менің Фаризам”. Помню, насколько близко Вы дружили с поэтессой Фаризой Онгарсыновой. Благодаря ей Вы познакомились со своим супругом. Верно?

– Фариза Онгарсынова и дружба с ней – неотъемлемая часть моей жизни. Я очень благодарна судьбе, что свела нас когда-то. Но по-другому, скорее всего, и быть не могло. Дело не только в том, что мы с ней родом из Западного Казахстана.

Когда в Алма-Ату переехала Фариза Онгарсынова, ее слава талантливой поэтессы гремела на всю страну. Тогда женщин в поэзии было очень мало. Считалось, что перо – мужское призвание. До нас были сильные казахские поэтессы Мариям Хакимжанова и Турсынхан Абдрахманова. Мы с Фаризой были сродни новому дуновению. Фариза была смелой и откровенной, Акуштап, то есть я, лиричной и нежной. Так нас приняли читатели.

Я не могла не посвятить своей Фаризе отдельную книгу с воспоминаниями и фотографиями, на которых мы запечатлены молодыми и полными сил. Так я выразила ей свою любовь и признательность, ведь мне ее не хватает по сей день, и я скучаю по своей Фаризе…

Да, верно, благодаря Фаризе я нашла спутника жизни. По выходным к ней в гости часто приходил ее земляк, инженер по профессии. У них были общие воспоминания про ауыл. Оказывается, Фариза во время практики преподавала ему в 10-м классе. Он часто брал домбру, играл и посматривал на меня украдкой. Я чувствовала любовь в этой мелодии… Однажды он осмелился и посвятил мне кюй Даулеткерея. Нежную такую мелодию...

Мы с Габдрахимом поженились, родили и воспитали троих дочерей, они все замужем, у всех дети и даже внуки. За каждой из них приходили сваты, игрались свадьбы... У каждой есть профессия и диплом. Я им неустанно повторяла прописные истины. За столом, во главе которого сидит ваш отец, одевайтесь скромно! Уважение к отцу прежде всего! Мои дочери учились в Турции и США, одна из них – музыкант, знают несколько языков, вполне самостоятельные и разносторонние.

Единственное, о чем я жалею иногда, что не родила своему супругу сына. Когда я спросила у него: «Будем рожать до последнего, пока сына не родим?», то он ответил: «Нет, хватит, нам бы троих на ноги поднять».

“Надо отдать дань мужеству Жубана Молдагалиева”

– Театральная постановка по драме “Жубан” в Государственном академическом казахском музыкально-драматическом театре имени К. Куанышбаева произвела фурор на столичных зрителей.

– Для меня творчество Жубана близко не только потому, что он мой земляк и мы оба родились и выросли на берегу седого Урала. Я считаю, что творчеству автора знаменитой поэмы “Мен қазақпын!” (Я – казах!) до обидного мало уделяется внимание современников. Нам нужно популяризировать творчество Жубана Молдагалиева, чтобы продвигать национальные ценности и восполнить незаполненные до сих пор страницы национальной истории. Поэтому личность Жубана Молдагалиева занимает особое место в моем творчестве. В основу этой постановки легли мои стихотворения, посвященные его творчеству и моя поэма “День мужества”. В этой поэме я воспеваю смелое выступление Жубана-агай на пленуме Союза писателей, на котором присутствовал сам Колбин!

Жубан Молдагалиев открыто рассказал о том, как солдаты терзали молодежь на площади, и что лучше бы он погиб на войне, чем видеть это. Он тогда произнес пламенную речь об унижениях казахского народа, о страшных потерях во время голодомора, коллективизации, Великой Отечественной войны... Жубан Молдагалиев сказал и об утере родного языка казахами, забытых нами, под гнетом идеологии, традициях. Он тогда произнес: “Я не единомышленник с вами”. Естественно, после этого пленум растоптал поэта и принял резолюцию – приговор.

Мне до сих пор очень больно вспоминать тот день. Ведь, по сути, писатели вынесли настоящий смертный приговор своему собрату по перу за правду о декабрьских событиях!

– Вас, как поэтессу, отличает то, что Вы при всей Вашей славе, карьере и занятости не изменили своей женской природе, были и всегда остаетесь Женщиной с большой буквы. Ваша поэзия пронизана чувственностью и женским естеством. Поэтому Вас можно назвать экспертом не только по воспитанию девушек… В жизни, как и в творчестве, Вы всегда ратуете за чистоту отношений, за правдивость помыслов и поступков. О Вашем принципиальном характере и остром языке по Приуралью и далеко за ее переделами ходят легенды…

– Мой отец, участник Великой Отечественной войны, ушел на фронт в 1941 году, в 1943-м он вернулся домой после ранения. В 1944 году родилась я. Поэтому моя бабушка считала, что именно моя счастливая судьба и то, что мне суждено было родиться на этот белый свет, вернула ее единственного сына из сталинградского пекла.

Меня все баловали, росла я очень вольной. Хобби моего отца было приручение строптивых коней, он ловил их специальным приспособлением – курыком. Естественно, вместо куклы моими любимыми игрушками были уздечка и конская сбруя.

Зимой он меня заворачивал в тулуп, и я ездила с отцом на санях, а летом – на арбе. Как сейчас помню, папа настелит сена, из своего пиджака делает зонтик, а я возлежу под ним. Видимо, присущая мне вольность и любовь к природе оттуда. Мне было все можно и все дозволено.

Поэзией стала увлекаться уже в школьные годы. Думаю, что этот поэтический дар во мне открылся благодаря бабушке. Она не просто знала очень много пословиц и поговорок, но и читала на арабском сказки. Она мне их рассказывала с артистическим даром. Мама моего отца рано овдовела. Ее воинственный характер выработался вопреки жизненным обстоятельствам. Она воспитала сына и дочку в одиночку. Ей пришлось пережить сложные времена: революцию, белых и красных, видеть вблизи чапаевскую дивизию, потом началась большая война. Бабушка умерла, когда я была в восьмом классе, сейчас пишу воспоминания о ней. В памяти остались очень много поучительных изречений. Она воистину была степным академиком.

Что касается меня, то я с детства что думаю, то и говорю. Как говорится, режу правду-матку в лицо, никогда не подлизывалась, не подстраивалась ни под кого. И в своих стихах я пишу об этом: “Скажи Уралу, что она тверда, как камень/Не была подхалимом, а была независимой/ Скажи, что дочь его с прямым характером/ И как Урал, не меняется никогда”…

– Как истинная дочь земли Ақжайық/Приуралья, Вы неустанно воспеваете в своих творениях седой Урал…

– В своих стихах я говорю о своей позиции, прямолинейности, что никогда не сверну со своего пути. Седой Урал – это вечная моя тема, и мне есть, что сказать ему. Его печаль – моя печаль. Когда пишу об Азгирском ядерном полигоне в Западном Казахстане, то стихотворение называю “О чем плачет Урал”. Даже если я буду писать письмо на тот свет, то буду писать от имени Урала! Когда воды Урала становятся мутными, то и в моей жизни настает тяжелый период, а когда он разливается широко и вольно – то я радуюсь и смеюсь, и в жизни моей наступают светлые времена.

Для меня Урал – это моя Родина. Это моя Мать. Все, что хочу сказать, говорю опосредовано, через тему великой реки Урал. С рождения я лицезрела ее красоту, ее светлые воды. Теперь он мелеет, рыбы в нем становится меньше, он гибнет, а жизнь на его берегах скудеет! Мое беспокойное сердце поэта плачет и обливается кровью от такой печальной картины.

Про меня говорят, что я “уральская Кыз Жибек”. Реке поверяю я свои тайны, если меня кто-то обидит, то первым узнает об этом Урал. С тех пор каждая моя песня, каждое откровение посвящены седому Уралу. Это моя личная тема: Скажи Уралу, что придет твоя баловница / Которая пишет стихи на оборках платья / Скажи, что тоска по тебе не уменьшается, а только становится глубже / Скажи Уралу, когда увидишь поток воды, который обнимает волной берег его / На волнах Урала крепнут крылья, выросшей здесь чайки.

Может быть, поэтому мои читатели и поклонники называют меня белой чайкой седого Урала. Чайка, как известно, летает в бурю навстречу волнам и борется с ветром.

– Про Вас говорят: “Ее красивые стихи о любви струятся, как нежнейший шелк, а неприятие несправедливости звучит твердо и непререкаемо”… Ақұштап в переводе означает “белый шелк” так в старину называлась белая плотная шелковая ткань очень высокой прочности. И Ваш характер, и Ваша поэзия соответствуют Вашему необычному имени. Кто Вам дал такое имя?

– Назвала меня так бабушка. Шелк во все времена возили по Шелковому пути. В наших краях не так жарко, как на юге, поэтому западные казахи предпочитали тяжелый плотный шелк – ұштап. Так как я родилась светленькой, то и получилась Ақұштап. Как мне позже объяснил Сабит Муканов, такой был материал, можно долго носить, он не линяет, чем дольше носишь, тем больше блестит. Сейчас такого шелка нет. Он чем-то напоминает ткань под названием “парча”. 

В наших краях девочек часто называют именем Ұштап. Приятно, что сейчас очень много девочек, названных в честь меня. Даже есть полные тезки по фамилии и имени. Особенно в Мангистауской и Атырауской областях. В последний раз многие из моих тезок – Ақұштап Бақтыгереевы – приехали на мой юбилей.

“Очень плохо, когда женщины не поют колыбельных”

– Вы смотрели судебный процесс над Куандыком Бишимбаевым?

– Трансляцию процесса я не смотрела, но знаю, что он убил свою гражданскую супругу. На Востоке в целом и в казахской степи в частности равенство женщин существовало во все времена. Даже существовала концепция, что мужчина должен подчиняться доминирующей женщине. Но в казахской истории не было такого понятия, как избиение жены. Для того, чтобы держать ее в подчинении, не обязательно распускать кулаки и применять физическую силу. Муж должен “подчинить” ее лаской, уважением и любовью. Я не исследователь этой проблемы. Я сторонник того, что любые отношения должны быть основаны на взаимном уважении. Важно сохранять гнездо для птенцов. После развода без отца остаются дети. А ведь ребенок без отца наполовину ребенок и получает половинчатое воспитание. У меня три дочери, поэтому знаю, что жизнь у девушек, непростая.

– Ваш супруг никогда не поднимал на Вас руку?

– Ни разу не пытался поднять на меня руку, потому что я не давала ему повода для этого. Я считаю, что в случаях, когда муж бьет и убивает жену или отец – сына, дочь – отца, то нужно привлекать экспертов-психиатров и наркологов. Явно тут есть и психические заболевания, и признаки наркомании. Все эти печальные тенденции в обществе я связываю с тем, что современные женщины не поют колыбельных! Говорят, что жестокими вырастают дети, которым мама не пела на ночь песен. Кто отправляет родителей в дом престарелых? Такие вещи происходят, потому что мы перестали ценить незыблемые прежде каноны. В обществе все больше жестокости и озлобления. Сможет ли противостоять этому литература и искусство? Но отчаиваться и терять надежду нельзя, надеюсь, что человечество опомнится. Человек начнет думать об этом, попытается найти свои корни, вернется к добру и милосердию. Даже блогеры призывают к этому. Подрастающее поколение найдет себе других советчиков и духовных пастырей, используя современные технологии.

– Вы обратили внимание на современную тенденцию? У нас почти пропал институт дедушек! Или потенциальные аташки в свое время просто исчезли из жизни супруги с детьми, или рано умирают, попадают в тюрьмы, или живут в одиночестве.

– Воспитание потомков – первый долг и обязанность человечества. В девяностые годы мы многое пустили на самотек, как следствие, многое подрастеряли. Поколение детей того времени сохранило в памяти, как гонялись за деньгами и как обманывали друг друга. Тогда честных считали дураками, а воров и обманщиков – успешными и просвещенными. Сейчас выясняется, что все это было ошибочным и неправильным. Историю вспять не повернешь, горбачевская перестройка поставила все с ног на голову, настали тогда тяжелые времена. Профессура продавала пирожки, учителя пошли в челноки, лучшие врачи, не имея возможности прокормить свои семьи, уехали за границу. Писатели, чтобы прокормиться, стали литературными рабами. Те, кто прежде читал стихи Кадыра Мырзалиева наизусть, становились тамадами и развлекали людей на тоях. Поскольку мы пренебрегали высоким искусством национального воспитания, мы получили поколение, чуждое прежним установкам и представлениям.

Сегодня уже никто не обращает внимания ни на национальные обычаи, ни на национальное воспитание, ни на собственные истоки. Все стало предметом купли-продажи. Все можно купить за деньги: и стыд, совесть, честь, любовь. А ведь люди должны сами быть ответственными за свою судьбу.

А насчет института дедушек… Их действительно почти не осталось. Из тех, кто есть, те или языка родного не знает, или книг не читает. Сейчас во главу угла ставится пресловутый рейтинг. Кто-то что-то натворил, вылез в верхние строчки. Все негативное, пожалуйста, на самом верху рейтинга. Зачем все подряд показывать? Все это не должны видеть дети! Мы их совсем не оберегаем. Мы утеряли то, что наши предки берегли и передавали через поколения – институт отцов и дедов.

– Ну и современные бабушки стали слишком эмансипированными и перестали заниматься внуками. Им легче помочь деньгами, чтобы нанять няню…

– Вот почему китайцы так почитают Конфуция? Его величие в том, что он утверждал: если дело предка продолжит дед, а дело деда – сын, а после продолжает внук, тогда человечество будет существовать вечно. В этом утверждении заложена глубокая философия. Бауыржан Момышұлы, которого я знала при жизни, говорил, что боится трех вещей: матери, которая не знает колыбельной песни, бабушки, не умеющей рассказать внуку сказку, мужчины, взявшего в жены девушку другой национальности. Эти слова имеют прямое отношение к женщине.

Жанна ОЙШЫБАЕВА