В СКО во время пандемии в полтора раза увеличилось количество обращений в Центр поддержки женщин

Когда приют Центра не вмещает всех женщин, желающих укрыться от кулаков своих озверевших мужей, правозащитникам приходится искать другие ресурсы, чтобы помочь жертвам насилия.

Приют для жертв бытового насилия, созданный Общественным объединением «Центр поддержки женщин», ничем не отличается от обычных особняков пригородного поселка Бесколь около Петропавловска. Адрес этого просторного одноэтажного дома с большой пристроенной верандой и ухоженным двором, с огородом, теплицей и надворными пристройками, его обитателям не рекомендуется называть никому, даже близким. Потому что живет в нем не одна счастливая многодетная семья, а целых 18 – несчастных.

Мамы и дети самых разных возрастов, которые здесь собрались, бежали от мужей и отцов, чтобы спасти свою жизнь и здоровье. Многие из них испытали на себе не только силу мужских кулаков, но спаслись от ножей, топоров и прочих, пригодных для убийства предметов, которые в пьяном угаре хватают в руки главы семейств, чтобы выместить злобу за собственное ничтожество на слабых и беспомощных. Теперь, когда эти слабые и беспомощные нашли укрытие в приюте, нежелательно, чтобы их нашли те, от кого они бежали. Охраны в этом доме нет.

– Обращений стало больше во время пандемии. Люди не работают, накапливаются разного рода социальные проблемы, и выплескивается агрессия. В полтора раза увеличилось количество обращений, – рассказывает председатель Общественного объединения «Центр поддержки женщин» Алина Орлова.

Телефон «горячей линии» работает 5 дней в неделю, с перерывом на выходные. Поэтому жертвы домашнего насилия чаще обращаются к правозащитникам по сотовому телефону, который работает в режиме 24/7.

Единственное спасение – побег

Последний случай, о котором рассказала Алина Орлова, – типичная история жертвы.

Рахиме (имя изменено) нет и сорока лет, но она уже мама шестерых детей. Семья мало чем отличалась от множества других сельских семей, пока ее глава не стал крепко прикладываться к бутылке. Рахима постепенно привыкла к тычкам и зуботычинам, но чем покорней становилась женщина, тем больше зверел ее пьяный супруг. На смену синякам и шишкам пришли глубокие раны и переломы на изувеченном теле. А потом под горячую руку отца семейства стали попадать и дети. Теперь из дома, где бушевал потерявший человеческий облик супруг, несчастное семейство гнало уже не желание выспаться в тишине и покое у родни, а страх за свою жизнь. Не находя выхода своей злобе, муж преследовал Рахиму, бегая по селу, искал у родных и знакомых.

– Позвонила женщина, племянница которой стала жертвой насилия. Рассказала, что муж ее избивает, третирует, устраивает дебоши. До такой степени дошло, что она нарушила общепринятое правило – «не выносить сор из избы» и обратилась в полицию. Полиция сделала все, что делается в таких случаях. Но он три раза нарушал защитное предписание. В итоге, когда в отношении него судом были установлены особые требования, он сбежал в другую область, – поделилась Алина Орлова.

Опасаясь, что изувер все равно когда-нибудь вернется, родственники хотят перевезти несчастную женщину с детьми в город, поближе к себе. Помогают продать дом в селе, чтобы купить какое-то жилье в городе.

– Здесь у человека, ставшего жертвой домашнего насилия, хотя бы ресурсы есть, в лице родственников, которые готовы ей помочь, – говорит председатель общественного объединения. – Но в основном к нам обращаются женщины, у которых нет родственников либо они сами находятся в бедственном положении и не могут им помочь. Приходится выбирать: в приют их сразу размещать либо дать консультацию. Словом, занимаемся поисками ресурса.

Зачастую искать ресурсы бывает некогда, потому что жертва, которая выбежала из дома в чем была, нуждается в немедленной «эвакуации».

– Часто привозят женщин в одних тапочках. Поэтому мы заранее готовим дежурные наборы: нижнее белье, халаты, чтобы было во что переодеться. Очень часто привозят к нам женщин из районов области. Когда они звонят на телефон «горячей линии», спасите, мы им предлагаем бежать в полицию, чтобы самим не тратиться на транспорт. Их полицейские эвакуируют из дома, куда они боятся возвращаться. Ведь в каждый дом полицейского не поставишь, чтобы их охранять, – говорит Алина Орлова.

Карантинный режим

Пандемия внесла коррективы в режим работы приюта для жертв домашнего насилия. Сейчас ищущих укрытия женщин и детей здесь не могут принять сразу, для размещения в приюте нужна справка с отрицательным результатом тестирования на коронавирус.

– Мы не можем подвергать опасности жизнь и здоровье наших постояльцев, поэтому приходится арендовать для вновь прибывающих квартиру. Причем, тестирование занимает определенное время. Ситуация с тестами, как у Райкина: кирпич бар, раствор жок. Тесты сейчас есть, но желающих их сдать так много, что возникает проблема с обработкой анализов, приходится их подолгу жать. А раньше тестов не хватало, – Орлова говорит, что это не единственная проблема, которую им подарил коронавирус.

– Значительную часть средств у нас съедает тестирование. За каждый тест мы платим по существующим расценкам более 16 тысяч тенге. Протестировали уже 7 женщин из средств, которые выделяет государство на реабилитацию, а могли бы на эти деньги купить для них что-нибудь полезное, одежду какую-то, – сокрушается руководитель общественного объединения.

В настоящее время результаты тестирования ожидают две беглянки из сел области, которых привезли в областной центр полицейские. Обе без детей, живут на съемной квартире, которую нашли и оплатили для них представители неправительственной организации.

В условиях карантина у сотрудников Центра работы заметно прибавилось, а выходных не стало вовсе.

– У нас не тюрьма, и мы не можем ограничить свободу перемещения этих женщин и детей, а вот ответственность за них несем. Кто-то из них работает, поэтому у них нет свободного времени, а остальных надо чем-то занять, с ними тяжелей. Жара такая стоит, раньше некоторые ходили купаться, сейчас это под запретом. Ходили в парк, в Бесколе есть небольшой парк с каруселями и прочими развлечениями, теперь это тоже запретили. Вообще передвижение по населенному пункту ограничено. А людям тяжело все время в замкнутом пространстве находиться, тем более что приют – это не дом. Хочется куда-то выйти, новые впечатления получить, – перечисляет заботы Алина Орлова.

К тому же сельские женщины, привычные копаться в огородах, переживают, что станет дома с их огурцами-помидорами. Ведь для них огородничество не хобби, а средство выживания.

–Если раньше у них была возможность съездить домой, прополоть огород, сейчас такой возможности нет. Межрайонного автобусного сообщения не стало. Городские на свои огороды могут попасть и поработать, а сельские нет, а ведь от того, сколько картофеля и овощей они запасут, зависит – голодом они будут сидеть зимой или будет чем детей накормить. Ведь эти женщины не имеют никаких средств, чтобы не то, что приобрести, даже арендовать жилье. Большинство из них возвращается обратно к агрессорам. Им о хлебе насущном думать надо, и огород – это тот ресурс, которого они лишились из-за карантина, – говорит Орлова.

Порочный круг

Психолог Ирина Якимова считает, что в таких больных отношениях, когда пребывание в семье становится опасным для женщин, в психологической помощи нуждаются и жертва, и агрессор. Жертва, как правило, возвращается к своему мучителю, который изображает раскаяние и клянется в любви, чтобы через некоторое время бежать вновь. Отношения между агрессором и жертвой цикличны и всегда повторяются по одному и тому же сценарию.

– Вначале агрессор испытывает нарастание напряжения, причины этого могут быть самые разные. Потом напряжение выливается в оскорбления, унижение, швыряние предметов, физическое насилие. Затем следует примирение, «медовый месяц», потом конфетно-букетный период снова заканчивается, вновь нарастает напряжение и дальше по циклу, – перечисляет стадии порочного круга, в котором живут тысячи семей, психолог.

Выбраться из этого круга чрезвычайно сложно, решение психологических проблем – это работа над собой, требующая длительного времени и столь же длительных усилий. За свою многолетнюю практику Ирина Якимова не встречала агрессоров, которые приходили бы к психологу и просили помочь, потому что сами не в силах совладать со своей агрессией. Да в Казахстане и не существует реабилитационных центров, куда суд мог бы направить людей, в отношении которых полицейским приходится выписывать защитные предписания, чтобы оградить от насилия «затюканных» чад и домочадцев.

Более того, правоохранители зачастую не вполне четко представляют, чем семейный конфликт отличается от домашнего насилия. Между тем, по словам Ирины Якимовой, конфликты, которые возникают в каждой семье, имеют своей целью – решить какой-то вопрос, а вот цель насилия совершенно иная. Агрессору не нужно решать какой-то вопрос, ему нужно доказать свое превосходство, утвердить свою власть, поэтому для него не важен сам предмет столкновения. И даже если жертва бесконечно уступает, он найдет к чему придраться. Насильнику не нужна причина, он только ищет повод.

– Причем, насилие – это не только рукоприкладство, как у нас привыкли считать. Насилие может проявиться в виде ограничения пространства, тотального контроля, может быть психологическое насилие, экономическое, сексуальное. У нас нет четкого разграничения, определения насилия. Поэтому, когда люди пытаются написать заявление в органы полиции, им сложно, – считает Ирина Якимова.