Глобализация лежит в основе двух главных проблем Китая - Антон Бугаенко
Как выглядят внешние и внутренние векторы политического и экономического развития Поднебесной, какова позиция Китая к военным и экономическим союзам, как глобализация отразилась на социально-экономическом положении китайского народа? Эти и другие темы мы обсудили с китаистом Антоном Бугаенко.
- На XX съезде Коммунистической партии Китая впервые за многие десятилетия была нарушена концепция выборности “два по пять”. С чем связаны такие изменения? Есть ли у Си Цзиньпина шансы достичь целей, которые оправдывают такие шаги? Это единичная уступка более сильному лидеру или в целом шаг к укреплению авторитаризма?
- Впервые за многие десятилетия» в данном случае звучит слишком громко. По сути, система смены поколений руководителей КНР именно в том виде, в котором ее принято считать устоявшейся пережила всего три инкарнации. Это установление данной системы – передача власти от Дэн Сяопина Цзян Цзэминю, передача власти от Цзяна Ху Цзиньтао, и переход от него уже к Си Цзиньпину. Сама эта система стала следствием вынужденного компромисса – после смерти Мао Цзэдуна и быстрого ухода вслед за ним почти всех его соратников в руководстве после Дэна не оставалось фигуры, способной держать в узде всю элиту. Дэн Сяопин заложил основы этой периодической сменяемости как вынужденный компромисс, который к тому же соответствовал и новому образу вестернизации Китая. Это и сыграло злую шутку с наблюдателями, обращающими внимание лишь на внешнюю сторону, но упускающими логику процессов. Наконец, после уже упоминаемого мной падения авторитета партии в 2000-х годах, одной из причин которого стала как раз фракционность, был взят курс на консолидацию. Этому способствовал и внешний фон, когда китайские аналитики, а вслед за ними вероятно и руководство еще в первое десятилетие века поняли во что выльется рост мощи Китая перед относительным падением США. Необходимо было готовить страну к будущему противостоянию. Собственно, поэтому мы и наблюдаем сейчас процесс консолидации власти для решения грядущих кризисов, как внешних, так и внутренних.
Касательно будущего Китая, то все проблемы страны можно свести к общему знаменателю – это в той или иной степени эффекты глобализации. Это и рост мировой напряженности, и изменения в управлении Китаем (отмена сменяемости власти каждые 10 лет), и кампания по борьбе с коррупцией. Все это перечислялось в докладе Си Цзиньпина на XX съезде как основные проблемы. Кроме этого, можно добавить и внешние факторы, которые либо влияют на Китай, либо сам Китай стал их причиной. Это рост популизма на Западе, технологическая война между КНР и США, борьба за пересмотр правил игры в международных отношениях.
Все эти события стали следствием главного процесса последних 40 лет - глобализации. Глобализация лежит в основе двух главных проблем Китая: во-первых, масштабного социального кризиса в стране и во-вторых, сложной внешнеполитической обстановки. Парадоксально то, что процесс, который привел Китай к богатству и статусу крупнейшей промышленной державы, обернулся новыми проблемами.
-На последнем съезде КПК видео, на котором бывшего главу КНР Ху Цзиньтао вывели из зала заседаний, привлекло внимание всего мирового сообщества. Позже, в Китае это прокомментировали, сославшись на плохое самочувствие бывшего лидера. По Вашему мнению, что случилось на самом деле? Каков нынешний расклад в правящей элите страны?
-По поводу вывода из зала бывшего главы КНР Ху Цзиньтао было множество инсинуаций. Большинство внешних наблюдателей склонно было видеть в этом последствия некоего внутриэлитарного конфликта. Действительно, Си Цзиньпин в течение своих первых двух сроков методично зачищал китайский политический олимп от нелояльных ему фигур, и значительная их часть принадлежала к так называемым “комсомольцам” - людям, близким Ху Цзиньтао. Более того, на XX съезде стало очевидным, что главный “комсомолец” у власти Ли Кэцян в следующем году покинет пост премьера Госсовета КНР (второй по важности пост). То есть как минимум мотив провести какой-то демарш у Ху, казалось бы, есть. Но не все так просто.
Во-первых, это предположение игнорирует сложную структуру взаимоотношений внутри партии и происходящий из нее внешний церемониал. Такие серьезные вопросы не решаются на столь больших и многолюдных протокольных заседаниях. И обеспечиваются хоть какой-либо минимальной поддержкой. Иначе как политическим суицидом ход намерений Ху Цзиньтао в интерпретации западных СМИ не назовешь.
Во-вторых, такой сценарий показывает поверхностное понимание процессов в компартии, исходящее из искажения – будто в партии только и занимаются, что борьбой между собой. Конечно, определенная борьба между группами влияния присутствует всегда, и даже сейчас. Но есть и другое, что упускают многие наблюдатели, - внутрипартийный консенсус вокруг Си. К моменту его прихода к власти КПК находилась в не самом своем лучшем состоянии с точки зрения авторитета и цельности. Партия съедалась межфракционной борьбой, а растущий запрос общества на справедливость сталкивался с большими масштабами коррупции. Такое положение вещей грозило крушением партии и государства в целом. В этом необходимо искать истоки укрепления личной власти Си, и соответственно внутрипартийной обстановки. То есть, конечно, есть отдельные группы, есть люди, боящиеся потерять свою власть, свободу и жизнь. Есть и уже потерявшие что-то из этого, претерпевшие лишения. Но из них нельзя выделить какую-то отдельную группу, исповедующую определенную цель, кроме как спастись от партийной чистки. А без альтернативной цели – куда и как вести партию и страну, любые попытки переворотов будут обречены. Не думаю, что Ху Цзиньтао не понимает этого.
Что же до самого инцидента, есть и более прозаичное объяснение. Уже очень давно ходят слухи о его болезни. Да и на самих видео из зала заседаний видно, насколько он слаб и плохо ориентируется. Российский китаист Игорь Денисов обратил внимание на бумаги, которые держит Ху. По его мнению, бывший генсек мог перепутать бумаги съезда с избирательными бюллетенями, из-за красного цвета бумаги. Нельзя сказать, что эта версия абсолютно верна, но вполне правдоподобна. Тем более, если учесть высказанные мной выше соображения – насколько бывший руководитель страны а) был готов пойти на нарушение всех процедур при отсутствии поддержки, и б) имел на это основания.
-Касательно Азиатско-Тихоокеанской интеграции, по Вашему мнению, добьётся ли Си Цзиньпин реализации выгодных для экономики Китая инициатив с соседями по региону? Как в Китае относятся к политике отдельных иностранных инвесторов по переносу производств за пределы страны и какие уроки из этого могут извлечь соседние экономики?
-Относительно интеграции в Азиатско-Тихоокеанском регионе -рассогласованные действия Вашингтона, мечущихся между изоляционизмом и интервенционистом дали Пекину фору в реализации своих интеграционных проектов. При том, что Китай занимал ранее по этому процессу догоняющие позиции – американцы были, во-первых, сильны в интеграционных проектах, а во-вторых, имели преимущество в продвижении своих стандартов.
За последние годы Китай значительно продвинул свои стандарты в высоких технологиях, а также упрочил свои позиции как центра притяжения для экономик стран региона. Главное преимущество Китая – это крупнейшая промышленная держава, а значит крупнейший потребитель сырья, и не менее крупный рынок сбыта готовой продукции. Собственно, это и вовлекает соседние страны в процесс создания зон свободной торговли с Китаем. В первую очередь речь идет о Всеобъемлющем региональном экономическом партнерстве (ВРЭП).
В этой бочке меда найдется и ложка дегтя. А именно названное вами перемещение западных производств из Китая в другие страны. Конечно, страны региона, особенно Юго-Восточной Азии и Индийского субконтинента выигрывают от этого процесса. Чем это компенсируют китайцы? Все больше ориентируются на внутреннее потребление. Именно это является одной из целей стратегии “двойной циркуляции” - создание производства, ориентированного исключительно на свой внутренний рынок, для того чтобы, когда произойдет разрыв с Западом, китайская промышленность не рухнула. Но здесь есть проблемы, первая из которых – высокий уровень сбережений населения. Это покажется странным для населения наших постсоветских стран, но высокий средний уровень сбережений, характерный для стран конфуцианского мира, приводит к проблемам в экономике – люди копят и хранят деньги, но не тратят, тем самым не способствуют росту внутреннего рынка. Это лишь один из примеров того, как особенности китайского общества порождают дисбалансы и грозят стагнацией.
-Как Вы оцениваете дальнейшие взаимоотношения Китая и Великобритании? Как мы помним, вновь избранный премьер-министр Великобритании Риши Сунак в своей предвыборной кампании определил Китай самой большой угрозой для экономики его страны, и какова роль тайваньского вопроса в выстраивании китайско-британских отношений, и шире - отношений с “коллективным Западом”?
-Для главы кабинета Великобритании заявления о Китае как угрозе довольно необычный ход, скорее направленный на укрепление трансатлантических отношений. Необычно это потому, что Великобритании явно не выгодно лишаться своей роли одной из основных форточек взаимодействия между мировой финансовой системой и Китаем. Через Великобританию в последнее десятилетие проходило от 60 до 80% всех торговых операций, связанных с офшорным юанем. Для Лондона, живущего за счет таких финансовых потоков (и думаю, в первую очередь «китайского» потока) лишиться их было бы большим ударом.
С другой стороны и Китай понесет ощутимый урон, если британское правительство будет давить на него через этот рычаг. Но в этом возможном противостоянии необходимо руководству Великобритании учитывать, что это Китай может найти альтернативы для оформления своих сделок, а что будет с Лондоном без китайских денег – неясно.
-Как известно Поднебесная наряду с такими странами как Саудовская Аравия, Турция, Индия, Мексика, Южная Африка и Бразилия продолжает развивать отношения с Россией. Как Вы расцениваете перспективы экономического, возможно, военного союза России и Китая? Какие возможности и какие риски это может нести для государств региона?
-Вопрос экономического или военного союза Китая и России в первую очередь зависит от определения – что такое союз. Когда во взаимодействии двух государств наступает такой момент, когда их отношения уже можно назвать союзническими. Причем это справедливо даже в случае подписания официального договора о союзе, но даже в таком случае нужно обращать внимание на фактические отношения, а не формальные договоренности.
Международная политика может быть основана на договорах, но функционирует она на основе рациональных ожиданий. Этой максимой, думаю и руководствуются и в Москве, и в Пекине. Поэтому можно услышать и заявления о том, что отношения между странами союзнические, и добавлять очередную официальную формулировку к «партнерству», но во главе угла стоят собственные интересы стран. И интересы Китая в данный момент диктуют ему придерживаться нейтральной позиции. При этом Пекин чувствует себя достаточно уверенно, чтобы взаимодействовать с Россией без оглядки на требования США. Это не касается частных компаний, которые в Китае боятся санкций пуще огня, поболее большинства западных компаний. Все дело в том, что в отличие от западных компаний, китайский бизнес не поднаторел в обходе санкций и жонглировании юридическими формулировками.
В мире, придуманном европейцами китайский бизнес предпочитает вести себя максимально прозрачно. Разумеется, если нет прямого указания из Пекина. Но для Китая пока этот момент не наступил – ему незачем подставлять под удар собственные компании. Все может измениться только при глобальном разрыве с Западом, который пока не просматривается.
Что же касается России, то в текущей ситуации, российское руководство конечно заинтересовано в максимизации сотрудничества. Естественно, до определенных пределов. И в Пекине это понимают. Во-первых, в Китае наиболее распространенная в народе характеристика России «борющаяся нация» (战斗民族), а во-вторых, в китайских аналитических текстах не раз приходилось встречать характеристику России как политической нации с а) острым чувством справедливости, и б) долгой исторической памятью. Если суммировать эти характеристики и переложить на возможные китайские действия, и добавить к ним идеологические основы китайской дипломатии (уважение суверенитета и т.д.) – можно понять, Пекин вряд ли будет выкручивать руки Москве, пользуясь текущей ситуацией.
-Каким Вы видите перспективу дальнейшего экономического и политического взаимодействия Китая и Соединенных Штатов Америки? Реальны ли риски военного противостояния вокруг Тайваня?
-Отношение двух сверхдержав переживают сложнейший период за последние тридцать лет. И главная причина кроется в том, что теперь их, сверхдержав, две. Это фактически сложившаяся новая реальность резко контрастирует с господствовавшим в период после холодной войны миропорядком. Собственно этот старый миропорядок в лице США, чувствует свою уязвленность перед новой нарождающейся силой. Поэтому мы и видим сильный отпор со стороны Вашингтона в последние годы.
Мир не раз переживал такие периоды смены мировых гегемонов. Особенность современного нам перелома эпох в том, что от старого сложившегося порядка больше всего выиграл именно нарождающийся гегемон – Китай. Поэтому он заинтересован в максимально долгом сохранении статус-кво, для накопления сил и мощи. В то время как старый гегемон США от созданного им же самим миропорядка в последние десятилетия получает все меньше дивидендов. Поэтому парадоксальным образом мы получаем ситуацию, когда не претендент бросает вызов миропорядку, а старый гегемон. В такой реальности мы, судя по всему, будем жить в ближайшие годы, если не десятилетия.
Относительно Тайваня, то здесь кризис в отношениях США и Китая, конечно, серьёзный, но пока конфликт маловероятен. Стороны активно готовятся к нему, но сейчас они не в том положении, чтобы резко рвать связи друг с другом. Экономики двух стран настолько переплетены, что это практически единый механизм. Пока единый механизм. И Вашингтон, и Пекин активно работают над взаимным разводом. Когда он будет завершен – вероятность конфликта резко возрастет, вместе с последующим всеобщим разрывом связей между мирами. И это уже важно для нас, Казахстану следует к этому готовиться. Можно ли просчитать возможную точку разрыва? Думаю, это будет достижение Китаем независимости по ключевым технологиям (полупроводники, микрочипы и т.д.) как технологической, так и производственной.
-Какое влияние конфликт между Китаем и США вокруг Тайваня может оказать на Казахстан?
-Казахстану стоит опасаться только в том случае, если Китай начнёт активно искать и требовать международную поддержку у всех стран, особенно у ближайших соседей. Но в современном мире все понимают необходимость в балансировании таких небольших государств как Казахстан в международных отношениях. Это, к примеру, мы неоднократно наблюдали в отношениях между Казахстаном и Россией в последнее время.
Поэтому я бы не ждал какого-то давления со стороны Пекина на Казахстан. С другой стороны нашей республике несложно высказывать позицию поддержки политики единого Китая, при этом не ссориться с США. Просто здесь необходимо держаться наших официальных принципов, которые высказывались президентом Токаевым около двух месяцев назад. К тому же, даже Штаты на официальном уровне высказываются за политику «единого Китая». Так что здесь не будет оказываться прямого давления.
В среднесрочной перспективе можно ожидать роста активности и попыток вовлечения в свои сферы влияния и со стороны Китая, и со стороны США. Здесь будет масштабная информационная работа, работа с элитами и так далее.
В долгосрочной перспективе Казахстан всегда ориентирован на Китай и Россию. Возможности западных государств в плане долгосрочного развития достаточно ограничены. Я бы даже сказал, у Казахстана нет других альтернатив, кроме Китая и России. Соответственно, Республика Казахстан будет “мигрировать” в эту сторону. Мощного железного занавеса не будет, но стоит ожидать большее вовлечение Казахстана в китайские экосистемы – финансовые, экономические, инфраструктурные.
Если мы увидим разделение мира на две большие сферы (в отличие от той же холодной войны, это будут не политические, а экономические сферы), то заметим вовлечённость Казахстана в сторону Китая и всей Восточной Азии. Повторюсь, это не будет означать разрыва контактов с Западом. Многие мировые экосистемы, в первую очередь финансовые, построены на западном фундаменте. И казахстанская экономика была выстроена с помощью западных экосистем. Это так и останется, но направленность Казахстана в сторону Китая будет более очевидной.
Решение тайваньского вопроса силовым путем будет означать окончательный разрыв между Китаем и коллективным Западом. Вероятно, это произойдёт в тот момент, когда Казахстан будет втянут в орбиту китайских интересов и влияния, и это предопределит позицию нашего государства.
Беседовала Сауле Смагулова
