Казахстанские экономисты рассказали, чего ожидать местному рынку труда после пандемии коронавируса, передает Liter.kz.
Чем больше есть возможностей у людей работать и быть конкурентоспособными в других государствах, тем лучше.
В рамках деятельности ЕАЭС предусмотрено тесное сотрудничество государств по вопросам развития трудовой миграции и социальной защиты трудящихся. Об этом говорили казахстанские эксперты, собравшиеся в Алматы на заседание экспертного клуба «Мир Евразии» под названием «Рынок труда Евразии: демографические тренды интеграции». Однако, пандемия коронавируса внесла свои коррективы. По данным Международной организации труда, дестабилизация мирового рынка труда в 2020 году достигла беспрецедентных масштабов. В прошлом году уменьшился общемировой объем рабочего времени, в результате чего случились потери трудовых доходов. Сокращение численности мигрантов на постсоветском пространстве из-за закрытия границ привело к дефициту рабочей силы, что вызвало увеличение издержек и рост цен.
Но в различных регионах мира объем потерь варьировался. Занятость не столь значительно сократилась в Европе и Центральной Азии, где меры по сохранению рабочих мест способствовали меньшему снижению объема рабочего времени. Однако, здесь существенно уменьшились потоки денежных переводов - почти на 10% в 2020 году по сравнению с 2,4% по всему миру. Некоторые постсоветские страны продолжают рассматривать трудовую миграцию как стратегию занятости, а денежные переводы в качестве значимого вклада в свое социально-экономическое развитие.
Летом 2021 года в странах ЕАЭС введена в действие «Унифицированная система поиска «Работа без границ» - первый совместный цифровой проект на евразийском пространстве.
«Сокращение рабочих мест происходит наряду с распространением нестандартных и гибких форм занятости, ростом неформальной экономики в сочетании с изменениями в трудовом законодательстве и моделях поведения, - заявил политолог Эдуард Полетаев. - В связи с этим перед ЕАЭС стоят задачи повышения мобильности и социальной защищенности трудящихся. Рассматриваются вопросы дальнейшего развития единого рынка труда, в том числе организованного привлечения рабочей силы. На мой взгляд, рынок труда на постсоветском пространстве стремительно институализируется, что является следствием пандемии».
Эксперт напомнил, как в прошлом году множество трудовых мигрантов в связи с закрытием границ остались в стране пребывания. Государства не знали, что с ними делать. Где-то им продлевали разрешения на временное пребывание. Также их вывозили на родину чартерными рейсами. Казахстан предоставлял сухопутный коридор для мигрантов из Центральной Азии, отправляющихся домой из России.
«Возникла необходимость обеспечения возможности встречи работодателя и работника еще до того, как трудовой мигрант приехал на территорию государства-работодателя, - рассказал политолог. - Поэтому открытый рынок вакансий, понятные требования к соискателю, возможность дистанционного заключения договоров позволят работодателям подбирать необходимый персонал. В свою очередь трудовые мигранты получат более выгодные для себя «белые» условия труда. Все будет цивилизованно документально оформлено. Например, с 1 января 2021 года в России уже заработал механизм въезда мигрантов по запросам застройщиков».
Гражданам государств ЕАЭС, желающим работать в союзной стране, не требуется оформлять такие документы, как патенты или разрешения на работу. По данным Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) на конец июля 2021 года, по сравнению с аналогичной датой 2020 года, численность безработных, зарегистрированных в службах занятости населения, по ЕАЭС сократилась на 60,3%.
«Одним из важных последствий пандемии коронавируса стал достаточно мягкий всплеск безработицы, - указал экономический обозреватель Сергей Домнин. - Отклонения от докризисных уровней составляют несколько процентов. Например, для Казахстана отклонение исчисляется десятыми долями процента – с 4,8% безработица ушла сначала на 5,1%, а затем откатилась к 4,9%. Это связано не только с тем, что границы были закрыты, но и с высокой долей занятости в секторах, где представлены крупные компании, усилиями правительства по поддержанию рабочих мест. Произошло перераспределение спроса на рабочую силу внутри экономики: в массовом сегменте возникла потребность в курьерах, строителях, медработниках низшего и среднего звена. Знаю историю о том, как люди из обрабатывающей промышленности в минувшем году уходили работать на стройку, потому что там доходы оказались значительно выше».
Еще одно влияние пандемии, пояснил эксперт, заключается в том, что в результате форсированной цифровизации перешел массовый переход на удаленную работу. И это серьезно расширило возможности той части трудовых ресурсов, которая ранее ежедневно отправлялись в офисы. До этого люди знали, что на удаленке работают в основном программисты. После того, как масштабизировались приложения вроде Microsoft Teams, CiscoWebex, Slack и т.д., начался массовый переход на нее чиновников, менеджеров по продажам, аналитиков, журналистов, представителей многих других специальностей.
Что касается будущего трудовой миграции, то тут эксперты не дают однозначного ответа. Одни считают, что после снятия ограничений, связанных с распространением коронавирусной инфекции, движение рабочей силы будет происходить с еще большей степенью интенсивности. Другие уверены, что все произойдет с точностью до наоборот.
«Демографические процессы на постсоветском пространстве сложно рассматривать отдельно от тех, что происходят в соседних государствах, - считает политолог Аскар Нурша. - Из Афганистана уже пошел мощный миграционный всплеск. Но когда возник вопрос о приеме афганских мигрантов и беженцев, страны Центральной Азии отнеслись к этому безучастно. Никто не выразил готовность принять большое количество гостей, разве что предоставить им транзит в третьи страны. Здесь дело не только в укреплении национальной безопасности, но и в определенном недоверии к чужакам, сомнении в культурной совместимости с ними. При этом мигрантов из Центральной Азии, Закавказья в европейской части СНГ принимают, потому что это пока еще совместимые, понятные страны бывшего СССР. Но насколько долго это будет продолжаться? Неслучайно в России бьют в набат, опасаясь роста исламского фактора. Со временем не исключено, что готовность принять мигрантов из Центральной Азии может резко убавиться».
По мнению специалиста, происходящие миграционные процессы не уникальны для евразийской интеграции, где чистоты эксперимента, по сути, нет. Везде в сложности рынка труда и выталкивание рабочей силы в другие страны вмешиваются вопросы национальной безопасности. Например, в странах Балтии после того, как они вступили в Европейский Союз, произошел резкий отток населения, благодаря прозрачным границам. Ныне Латвия, Литва и Эстония вынуждены принимать меры, чтобы у них на рынке труда оставались ресурсы, а не вымывались в Западную Европу. Те же тенденции характерны и для стран Восточной Европы.
«Государствам Центральной Азии в будущем придется серьезнее конкурировать на евразийском рынке труда, - предположил политолог. - При этом не исключено, что не только между собой, но и с Арменией, Беларусью, Украиной и т.д. Жителям нашего региона нужно повышать свою квалификацию, иначе их конкурентоспособность уменьшится. Быстрое развитие технологий и искусственного интеллекта - тоже серьезный вызов на рынке труда».«Наверное, вы обратили внимание, что в Москве стали происходить столкновения между разными группами мигрантов, - поддержал коллегу политолог Замир Каражанов. - Это один из серьезных симптомов того, что трудовая миграция несет в себе угрозы. Она стимулирует экономику, но может иметь и негативные последствия, приводящие к социальной напряженности».
Определяющим фактором для стран ЕАЭС, по его словам, будут не миграционные потоки, а способность улучшать человеческий капитал, стимулировать население быть образованным, востребованным, конкурентоспособным. Тогда уровень дохода у людей станет выше. И экономика от этого сильно выиграет, так как в ее структуре станет больше высоких технологий. Именно в таких условиях появляются такие глобальные проекты, как Telegram или Facebook в интернете, которые начинаются с маленьких стартапов и перерастают в гигантов индустрии.
«Мы живем в XXI веке, когда правила игры изменились, - подчеркнул эксперт. - Инновационные экономики оказываются более конкурентоспособными и устойчивыми в условиях кризиса. К тому же это ярко продемонстрировала пандемия коронавируса. Удивительные технологии выглядят гораздо привлекательней, чем продажа сырья и малоквалифицированный труд».
Как видно, пандемия уже изменила некоторые принципы рынка труда, традиционные формы занятости.
«Допустим, население Японии является самым престарелым и одним из самых быстро стареющих в мире, - рассказал политолог Эдуард Полетаев. - Но никто не слышал о том, что в страну массово приезжают трудовые мигранты. В Японии высокая автоматизация труда начала внедряться еще в 70-х годах ХХ века. Возможно, на постсоветском пространстве часть стран пойдет по этому пути. Применение новых технологий роботизации и автоматизации позволит частично закрыть дефицит рабочих мест, но это может случиться лишь в отдельных отраслях экономики».
Что же касается тенденций на мировом рынке труда, то на нем идут сложнейшие процессы. Умирают целые пласты профессий, появляются новые. В последнее время стал популярным термин dark factory («черная фабрика» или «темная фабрика»), который определяет современные тренды в промышленности. На таких фабриках не включается свет, потому что весь процесс автоматизирован, людей там нет. Свет включается, если специалист приходит что-то проверить.
«В Китае было немало случаев, когда в той или иной сельской местности строили «черные фабрики», а местные крестьяне начинали возмущаться против их возведения, - рассказал директор Центра китайских исследований China Center Адиль Каукенов. - Потому что в соседней деревне уже поставили такую фабрику. Теперь там работает не тысяча людей, как раньше, а десяток-другой. И они даже не местные, потому что это высококвалифицированная работа – программисты, инженеры, монтажники. Сельские жители знают, что для них ничего хорошего это не сулит. Зато «черные фабрики» будут отнимать земельные ресурсы, пастбища, воду, создавать проблемы для экологии. Сегодня даже отношение к индустриализации, как к прежнему источнику появления большого количества рабочих мест, изменилось. Людей на конвейере заменяет роботизированная лента».
Так что необходимо смотреть в будущее, считает эксперт.
«В этом смысле ЕАЭС дает определенные шансы, - подчеркнул он. - Чем больше есть возможностей у людей из стран, где высокий скрытый уровень безработицы и большое количество самозанятых, работать и быть конкурентоспособными в других государствах, тем лучше. Трудовой опыт за рубежом – это важно. Знаю примеры, когда казахстанцы, отработавшие в Южной Корее, где высокая культура труда, возвращались домой и демонстрировали местным работникам чудеса трудоспособности».
В наднациональном плане, по мнению китаиста, стоит рассмотреть сопряжение ЕАЭС с китайским проектом «Один пояс – Один путь». Проанализировать тенденции в Китае, где идет стремительное старение населения. Там в результате политики «одна семья – один ребенок» китайские дети получили полный объем вложений. Бывало, что четыре-пять семей вкладывались в одного ребенка. В итоге новое поколение китайцев становится высококвалифицированной рабочей силой с большими ожиданиями и умениями.
«С другой стороны, в силу старения населения наблюдается определенная нехватка рабочей силы в ряде секторов экономики, - указал Адиль Каукенов. - Южная Корея, несмотря на небольшую территорию и немалое население, оказалась вынуждена открыть ворота для трудовых мигрантов. Китай, скорее всего в ближайшие 10-15 лет также откроет границы для гастарбайтеров. К этому уже готовятся трудоизбыточные Вьетнам и Филиппины. Хотя у них не самые лучшие отношения с Китаем, но они видят для себя возможность экспортировать лишние рабочие руки. К тому же, с учетом того, что китайская экономика становится высокоразвитой, то будет иметь место обретение опыта, технологий, а затем - инвестиционных возможностей».
Аманжол СМАГУЛОВ