Первый официальный визит президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева в Японию сопровождался масштабной деловой программой, переговорами на высшем уровне и выходом Диалога “Центральная Азия + Япония” на новый политический уровень. Армянский политолог, востоковед, эксперт по странам Южного Кавказа и Центральной Азии Андраник Ованнисян в интервью анализирует, какие долгосрочные цели стоят за этими процессами, и как Астана выстраивает баланс между экономическим прагматизмом и внешнеполитической сдержанностью, передает Liter.kz.

 – В Токио президент Касым-Жомарт Токаев провел целую серию личных встреч с представителями крупного японского бизнеса. Говорилось о подписании 40 документов на сумму свыше 3,7 млрд долларов. О чем говорит такой масштаб соглашений и состав компаний с обеих сторон?

 – Масштаб подписанных документов указывает на институционализацию экономического диалога между Казахстаном и Японией. Речь идет о системной работе с крупным японским бизнесом, ориентированным на масштабные и долгосрочные проекты. Если говорить о составе компаний, то прежде всего следует отметить представителей энергетики, машиностроения, добычи критически важных ресурсов и “зеленых” технологий, что отражает взаимодополняемость экономик. Для Японии Казахстан важен как стабильный источник ресурсов и площадка для локализации производства. В свою очередь, для Астаны Токио рассматривается как источник технологий, управленческих стандартов и устойчивых инвестиций. Конечным результатом должна стать практическая реализация достигнутых соглашений.

 – Касым-Жомарт Токаев называет Японию “близким и надежным другом”, но не стратегическим партнером. Как вы прокомментируете эту формулировку президента? Что это говорит о казахстанской дипломатии в условиях сложной геополитики?

 – Формулировка президента Токаева выглядит выверенной и дипломатически точной. В международных отношениях и во внешней политике государств статус “стратегического партнерства” обычно предполагает элементы военно-политической координации или тесной интеграции в сфере безопасности, что на текущий момент не прослеживается в отношениях между Астаной и Токио. В рамках наращивания сотрудничества Казахстана с Японией акцент сделан на экономике, технологиях и гуманитарном взаимодействии, но без политических обязательств, которые могли бы осложнить баланс отношений с другими центрами силы, в частности с РФ и КНР. Фактически такая уравновешенная и прагматичная внешняя политика отражает суть многовекторности Казахстана. Эту политику можно сформулировать одним простым предложением – углублять сотрудничество, не втягиваясь в жесткие блоковые конструкции. Такая осторожность во внешней политике является инструментом сохранения маневра в условиях сложной и поляризованной мировой геополитики.

 – Япония стала первой страной, инициировавшей формат “Центральная Азия+”, и именно сейчас он впервые выходит на уровень саммита глав государств. Что означает этот шаг для региона Центральной Азии и для Казахстана в частности?

 – Выход формата “Центральная Азия + Япония” на уровень саммита говорит о росте политической субъектности ЦА и заинтересованности Токио в укреплении сотрудничества со странами региона. Япония рассматривает ЦА как самостоятельное пространство с экономическим и стратегическим потенциалом. Для стран ЦА же это возможность диверсифицировать внешние связи и открыть новые рынки. Сотрудничество в таком формате особенно важно для Казахстана, претендующего на роль ведущей региональной страны. Это может усилить роль Астаны как неформального координатора региональной повестки и платформы для диалога с внешними партнерами. Вместе с тем сохраняется ряд вызовов, в частности необходимость наполнения формата конкретным содержанием, чтобы он не превратился в символический дипломатический механизм без практических результатов, в том числе имплементации достигнутых соглашений в Токио.

 – Президент Токаев стал первым главой государства из Центральной Азии, выступившим с лекцией в Университете ООН в Токио. Насколько это показательный жест с точки зрения международного статуса Казахстана и роли президента Токаева в глобальной политике?

 – Выступление президента Казахстана в Университете ООН следует рассматривать как маркер институционального доверия к Токаеву как к ответственному и предсказуемому лидеру, представляющему государство, придерживающееся принципов умеренной и прагматичной внешней политики. Приглашение именно главы Казахстана из числа лидеров стран ЦА к выступлению в подобном формате отражает также растущий интерес международного сообщества к казахстанской модели внешней политики на мировой арене, основанной на сочетании стратегической сдержанности и дипломатической инициативности. Речь идет не только об историческом опыте добровольного отказа от ядерного оружия, но и о современной практике посреднической дипломатии, включая участие президента Токаева в процессах нормализации отношений между Арменией и Азербайджаном, а также о роли Казахстана как нейтральной площадки для диалога между различными международными акторами. В более широком контексте подобные выступления способствуют укреплению символического и политического капитала страны, однако сами по себе не являются гарантией устойчивого международного статуса. Последний формируется как результат длительного и накопительного процесса, требующего последовательности внешнеполитического курса, способности выдвигать содержательные инициативы и готовности брать на себя ограниченную, но практически значимую ответственность в решении региональных и глобальных проблем.

 – Токаев констатировал, что механизмы многостороннего сотрудничества ослаблены, а Совет Безопасности ООН утратил способность эффективно реагировать на конфликты, при этом ООН остается безальтернативной организацией. Что вы думаете о позиции казахстанского лидера?

 – На мой взгляд, позиция президента Казахстана отражает реалистичный подход к оценке современного состояния международной системы. Ослабление механизмов многостороннего сотрудничества и фактический “паралич” СБ ООН уже стали объективной реальностью, обусловленной ростом стратегической конкуренции между ведущими мировыми державами и эрозией доверия в глобальном управлении. В то же время признание кризисных явлений не означает отказа от самой идеи ООН как ключевого элемента международного порядка. Напротив, для средних и малых государств в настоящее время не существует сопоставимой по легитимности и охвату альтернативы универсальной международной площадке. В этих условиях рациональной стратегией является не демонтаж существующих институтов, а поиск путей их постепенной адаптации к новым политическим и силовым реалиям. Именно к такому подходу апеллирует президент Токаев, позиция которого созвучна заявлениям ряда других мировых лидеров, ориентированных на сохранение институциональной устойчивости международной системы. Ключевой вопрос заключается не столько в осознании необходимости реформ, сколько в готовности ведущих мировых держав, прежде всего постоянных членов СБ ООН, идти на реальные компромиссы, включая ограничение собственных инструментов блокирования решений.

 – Токаев подчеркнул моральный авторитет Казахстана и Японии, опирающийся на опыт Семипалатинска, Хиросимы и Нагасаки. Как вы оцениваете призывы Казахстана к возобновлению диалога между ядерными государствами и продвижению ДВЗЯИ?

 – Апелляция к опыту Семипалатинска, Хиросимы и Нагасаки придает казахстанской позиции особый морально-политический вес. Казахстан и Япония говорят о ядерной угрозе не в абстрактно-теоретических категориях, а исходя из собственного исторического опыта и коллективной травмы, напрямую связанной с реальными гуманитарными, экологическими и социальными последствиями применения и испытаний ядерного оружия. Для Казахстана это наследие Семипалатинского ядерного полигона, повлиявшее на здоровье населения и развитие целых регионов. Для Японии же уникальный, но крайне трагический в мировой истории опыт атомных бомбардировок гражданского населения. Именно этот пережитый опыт формирует устойчивую антиядерную идентичность и придает аргументации дополнительную легитимность, выходящую за рамки декларативного пацифизма. На этом фоне призывы к возобновлению диалога между ядерными государствами и продвижению Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний выглядят особенно актуальными в условиях деградации системы контроля над вооружениями и сворачивания ключевых договорных механизмов. В то же время важно трезво оценивать существующие ограничения, так как в ситуации высокой глобальной конфронтации и дефицита доверия ожидать быстрых и прорывных решений было бы нереалистично.