Предсказуемые судебные решения, работающие законы и реальная возможность гражданина отстаивать свои права в споре с государством сегодня становятся ключевыми критериями оценки правовой реформы в Казахстане. За последние годы судебно-правовая система получила конкретные институциональные инструменты: действует обновленный Конституционный суд с правом конституционной жалобы, запускается новая модель кассационных судов по уголовным, гражданским и административным делам, были подписаны изменения, усиливающие административную юстицию и защиту граждан в публично-правовых спорах.

Эти шаги укладываются в логику курса “Закон и порядок”, обозначенного в Послании народу Казахстана президентом Касым-Жомартом Токаевым, где особый акцент сделан на повышение эффективности государственного управления в условиях цифровой трансформации и внедрения новых управленческих подходов. Речь идет о переходе от формального нормотворчества к реальному правоприменению и ответственности институтов власти.

Об этом Liter.kz поговорил с Николаем Арсютиным, членом Комитета по законодательству и судебно-правовой реформе Мажилиса Парламента Республики Казахстан.

– В Послании главы государства и последующих реформах четко обозначен принцип “Закон и порядок” как основа государственного управления. Какие изменения в судебно-правовой сфере наиболее наглядно демонстрируют реализацию этого курса на практике?

– Если говорить по существу, то главный индикатор курса “Закон и порядок”, последовательно проводимого главой государства, – это изменение самой логики защиты прав граждан. Государство постепенно уходит от подхода “как удобнее системе” к принципу “как справедливее для человека”.

Наиболее показательный шаг – запуск самостоятельных кассационных судов по уголовным, гражданским и административным делам. Эта модель усиливает единообразие судебной практики, повышает предсказуемость решений и создает реальный механизм повторной проверки судебных ошибок.

Существенное значение имеет и работа Конституционного суда с правом граждан на конституционную жалобу. Возможность оспаривать норму закона на соответствие Конституции переводит верховенство Основного закона из декларативной плоскости в практическую.

Отдельного внимания заслуживает развитие административной юстиции и донастройка Административного процедурно-процессуального кодекса. Перевод ряда споров в плоскость публично-правовых отношений, усиление защиты граждан в конфликтах с государственными органами, а также системная работа с нормотворчеством и юридической помощью делают этот институт реально работающим, а не формальным.

– С начала конституционных и политических преобразований Парламент получил более активную роль в системе сдержек и противовесов. Как это отразилось на самом процессе законотворчества в Мажилисе?

– Парламент сегодня – это пространство реальной ответственности. Законопроекты все чаще проходят через фильтр применимости, когда оценивается не только текст нормы, но и то, как она будет работать в суде, в правоохранительных органах, в системе местного управления, для бизнеса и для граждан.

Значительно выросла роль комитетов и рабочих групп. Речь идет не о формальных заседаниях, а о предметной проработке норм с привлечением судейского корпуса, адвокатуры, научного сообщества и неправительственных организаций. Такой формат позволяет заранее выявлять риски и устранять потенциальные проблемы еще до принятия закона.

Парламентский контроль также стал более практико-ориентированным. Депутатские запросы, заслушивания и выездные заседания все чаще направлены не на формальные отчеты, а на анализ того, как нормы реально работают и где именно возникают сбои.

– Президент неоднократно подчеркивал необходимость перехода от формального принятия законов к их реальной эффективности. Какие механизмы оценки правоприменения и обратной связи сегодня используются при доработке законодательства?

– Ключевой сдвиг здесь – переход от отчетности к фактическим данным. Именно на этом неоднократно акцентировал внимание президент, подчеркивая, что эффективность закона определяется не формальным принятием, а тем, как он работает в реальной жизни.

При доработке законов активно анализируется правоприменительная практика и статистика: динамика обращений граждан, количество отмененных судебных актов, нагрузка на суды и следственные органы, сроки рассмотрения дел, типовые нарушения. Эти данные позволяют видеть реальные последствия принятых решений, а не только их формальное исполнение.

Большую роль играют публичные консультации и экспертные обсуждения. Заключения профильных сообществ, парламентские слушания и разбор конкретных проблемных кейсов помогают выявлять слабые места регулирования.

Отдельный и крайне важный источник информации – обращения граждан и бизнеса. Там, где практика массово сигнализирует о проблеме, законодатель обязан реагировать, иначе норма теряет прикладной смысл.

– В рамках судебно-правовой реформы особый акцент сделан на защиту прав человека и повышение доверия общества к судам. Какие изменения вы считаете наиболее значимыми в этом направлении?

– Я бы выделил три ключевых элемента, которые напрямую влияют на ощущение справедливости.

Первое – это Конституционный суд и возможность граждан защищать свои права через механизм конституционного контроля нормы. Это системная гарантия против несправедливых или недостаточно проработанных законов.

Второе – развитие административной юстиции. Для человека спор с государством всегда самый сложный, и когда процедуры становятся более понятными и сбалансированными, уровень доверия к правовой системе закономерно растет.

Третье – новая модель кассации, которая усиливает единообразие судебной практики и формирует понятные стандарты проверки судебных решений. В совокупности эти изменения делают судебную систему более открытой и ориентированной на защиту прав человека.

– Как сегодня на практике реализуется принцип ответственности государственных органов и усиление парламентского контроля?

– На практике это выражается в том, что парламентский контроль все чаще влияет на управленческие решения и корректировку правоприменения. Депутатские запросы, парламентские слушания, выездные заседания комитетов и заслушивание отчетов государственных органов все меньше носят формальный характер.

Государственные органы все чаще несут как персональную, так и институциональную ответственность за неисполнение законов и поручений. При этом контроль со стороны Парламента все в большей степени опирается на анализ практики и обратную связь от граждан, а не только на отчетные показатели.

– Какие приоритеты законодательной и судебно-правовой реформы вы считаете определяющими для построения устойчивой модели “Справедливого Казахстана” в долгосрочной перспективе?

– Ключевой приоритет – устойчивое верховенство закона, которое и составляет смысл модели “Справедливого Казахстана”, последовательно продвигаемой Токаевым. Речь идет не о разовых решениях, а о формировании зрелых институтов, способных работать независимо от персоналий и политических циклов.

Речь идет о переходе от разовых решений к зрелым институтам: независимому суду, профессиональной государственной службе, эффективному парламенту и активному гражданскому обществу. Именно такая институциональная зрелость позволяет превратить “Справедливый Казахстан” из концепции в повседневную практику взаимоотношений между государством и гражданином.