Елена Бахмутова: «Эпоха высоких цен на нефть ушла»

Банковский сектор называют «кровеносной системой» любой экономики, Казахстан – не исключение, и как бы население ни относилось к банкам, страна без этой сферы не проживет. Обыватели относятся к финансовым институтам как к некоему механизму, через который только можно получать деньги под проценты, но это далеко не все. О ситуации на финансовом рынке, поведении тенге, перспективах роста экономики и многом другом в эксклюзивном интервью ЛИТЕРа с главой Ассоциации финансистов Казахстана Еленой Бахмутовой.

– Елена Леонидовна, в своем Послании народу Глава государства Касым-Жомарт Токаев заявил о необходимости создать Агентство по стратегическому планированию и реформам с прямым подчинением Президенту. Подобный орган ранее существовал и выполнял возложенные на него функции. Насколько, на ваш взгляд, своевременна эта структура сейчас?

– В новейшей истории Казахстана, в 90-х годах, такое ведомство уже существовало. Наверное, на каком-то этапе возникает необходимость реструктуризации органов государственной власти, перераспределения полномочий. Собственно, такая структура должна отвечать сегодняшним текущим реалиям. И, если такое перераспределение произведено эффективно, то это может выступить катализатором для процессов развития.

– Каких именно?

– На мой взгляд, это может быть эффективно, только если у нового Агентства будут абсолютно четкие полномочия, без дублирования с другими ведомствами, а также достаточно компетентный персонал. И самое главное – если будет персональная ответственность за результат.

Финансовый рынок в Казахстане регулируется Национальным банком для осуществления монетарной политики и Агентством по регулированию и развитию финансового рынка, которое выступает в роли финансового регулятора. Оба ведомства не входят в состав Правительства, поэтому для финансового рыка принципиально важно, чтобы новая структура государственной власти действовала скоординировано, без ущерба для баланса монетарной и фискальной политик.

С точки зрения экономического развития, для финансового сектора принципиально важными являются внятность и предсказуемость экономической политики и постепенное снижение присутствия государства как рыночного игрока, его вмешательства в рыночную конкуренцию. Если эти цели будут достигнуты, то я полагаю, что создание и наделение полномочиями нового агентства будет оправдано.

– По вашему мнению, Правительство и финансовый регулятор понимают друг друга на должном уровне?

– Если говорить о формальном взаимодействии, – есть соглашение о координации денежно-кредитной и фискальной политик, то есть документ, где изложены все основные подходы. Это правильно и должно быть публично зафиксировано. Другой вопрос, в какой мере это соглашение реализуется на практике в деятельности фискальных и монетарных органов.

Безусловно, уже есть положительные моменты. Например, эксперты неоднократно говорили, что между Национальным банком и Министерством финансов должны быть распределены роли при выпуске нот и ГЦБ Минфина по объемам и срокам эмиссии государственных ценных бумаг, чтобы формировалась кривая доходности на рынке, как бенчмарк для рыночных заимствований. В последнее время Министерство финансов явно действует в этом направлении: во-первых, заранее объявляет о выпусках, и, во-вторых, –стало выпускать бумаги в наиболее востребованном инвесторами сегменте – от 2 до 5 лет. И этот шаг существенным образом повысил спрос со стороны рыночных игроков, в том числе и иностранных. В результате Нацбанк оправданно концентрируется на выпуске краткосрочных нот, то есть, собственно, согласно целям, ради которой эти ноты и выпускаются. Мне кажется, это хороший пример сбалансированности фискальной и монетарной политик.

– Сейчас активно обсуждается вопрос фискальных стимулов, что вы думаете об этом?

– В условиях рецессии невозможно обойтись без фискальных стимулов, однако расширение бюджетных расходов может войти в диссонанс с денежно-кредитной политикой Нацбанка. Если монетарная политика направлена на ужесточение, а фискальные стимулы, наоборот, способствуют всплеску инфляции, – вот здесь и оценивается эффективность координации фискальной и монетарной политик, так, чтобы обеспечить одновременно рост ВВП и не допустить прироста инфляции за пределы прогнозируемого коридора в среднесрочном периоде. Противопоставление экономического роста и инфляции может привести к краткосрочным эффектам, но не даст устойчивого сбалансированного роста экономики и доходов населения в реальном выражении.

– Елена Леонидовна, действия Нацбанка в этот сложный период были адекватны ситуации на рынке, на ваш взгляд?

– В этом году страна жила в экстраординарных условиях. Сложно вспомнить, когда так быстро менялась базовая ставка, но в период с марта по август мы были свидетелями нескольких изменений базовой ставки – как реакции на шоки, вызванные пандемией и внезапным падением цен на нефть. Сначала Нацбанк ужесточил условия работы на рынке через базовую ставку, затем немного отпустил, и в последний раз отпустил еще больше – до 9 процентов годовых.

Прогноз по инфляции снижен по сравнению с пиковыми значениями второго квартала; так, по ожиданиям участников, инфляция через год оценивается в 6,6 процента. Однако это, возможно, не учитывает тот самый фискальный стимул в виде повышения заработных плат в бюджетной сфере и социальных выплат для населения.

Для рынка важна предсказуемость монетарной политики и прозрачность действий регулятора.

– Отсрочка платежей – актуальный вопрос для определенной части населения…

– Налоговые послабления – это фискальный вопрос. Если государство считает, что оно может подождать с уплатой налогов и бюджет выдержит такие потери, – это его право. Если же мы говорим о банковском секторе, то в период ЧП и карантина пострадавшим от кризиса клиентам банков была предоставлена масштабная отсрочка по обслуживанию банковских займов. По официальным данным, этой льготой смогли воспользоваться почти 41,6 процента предпринимателей из сектора МСБ.

Сегодня в банках обслуживается около 30 тысяч заемщиков из числа МСБ и более 12 тысяч из них получили в период чрезвычайного положения отсрочку по платежам на срок 3 месяца. Несмотря на значительные послабления в регуляторных нормах, которые облегчили банкам предоставление таких отсрочек, все же понесенные ими потери с течением времени проявятся на балансах банков.

В условиях повторного жесткого карантина часть бизнеса не вернулась к полноценной деятельности либо вовсе не функционирует. Как результат – инициированы новые отсрочки на срок до 1 октября, но уже более узкому сегменту МСБ. По официальным данным, еще 4,7 тысячи предпринимателей получили отсрочку на сумму около 43 млрд тенге.

Банки заинтересованы в платежеспособности своих заемщиков, в этом смысле разумная отсрочка платежей и субсидирование части вознаграждения на период ограниченной деятельности могут положительно повлиять на финансовую устойчивость заемщиков и выглядят вполне разумными и оправданными мерами.

Но эти меры оправданы, только если они рассчитаны на ограниченный период, до возврата к нормальной рыночной деятельности и договорным отношениям. Важно вовремя, придерживаясь оптимального графика, свернуть меры государственной поддержки после завершения периода рецессии и начала оживления экономики. Избыточная и затяжная поддержка бизнеса может обернуться потерей рыночной конкуренции для предпринимателей, поощрением неэффективных предприятий и дополнительным расходами бюджетных средств.

– Насколько была своевременной и эффективной господдержка, некоторые считают, что она несколько запоздала, другие, что чрезмерна?

– Насколько мне известно, была проведена большая работа со стороны НПП «Атамекен», Правительства, акиматов – по оценке ущерба для бизнеса и разработке мер поддержки. Поддержка включала широкий комплекс мер и для бизнеса, и для населения. Причем в поддержке нуждались не только заемщики банков, но и те, кто не пользовался кредитами.

Эффективными были меры по поддержке граждан, которые потеряли доход в связи с карантинными мерами, предоставление налоговых отсрочек, а также расширение сферы государственных закупок в целях стимулирования спроса.

5,9 триллиона тенге с учетом внебюджетных источников – вполне солидная сумма господдержки. Пандемия еще не закончена, важно оперативно реагировать на риски и предлагать оптимальные формы поддержки населения.

Вопрос: как долго мы будем находиться в ситуации выхода из кризиса? И здесь, мне кажется, надо оценивать ситуацию с осторожностью и не ждать быстрого выхода из кризиса. Вероятность, что Казахстан вернется к докризисным уровням ВВП хотя бы во второй половине следующего года, – уже выглядит довольно оптимистично, на мой взгляд.

Я говорю о том, что мы могли бы вернуться к ВВП в сопоставимых ценах где-то только во втором полугодии 2021 года, но все будет зависеть, конечно, от ситуации в мировой экономике и эпидемиологической ситуации в стране, от мер властей по защите здоровья населения. Я думаю, что масштабных локдаунов все же удастся избежать, и доходы населения и бизнеса не пострадают существенно.

Если говорить о внешнем рынке, то он непредсказуем: это и выборы в США, торговые противоречия США и Китая, это и ситуация на фондовых рынках, индексы уверенно идут вверх, однако непонятно, насколько оправдана такая динамика и как быстро она может измениться.

– Президент страны в своем Послании народу сказал о кризисе доверия к национальной валюте – тенге. Есть ли у вас какие-то предложения в этом плане?

– Есть измеримый уровень долларизации экономики, как правило, он считается через долю депозитов в иностранной валюте в общем объеме депозитов. Этот показатель, вообще-то, у нас неплохой, – 39,5 процента, из них по депозитам населения – 40,9 процента. Если ориентироваться на эти цифры, то нельзя сказать, что население перестало доверять тенге. Более того, ставки по тенговым депозитам, особенно срочным, – вполне привлекательны. Поэтому основная масса населения сейчас, особенно в условиях пандемии, перестала реагировать на курс, хотя это может быть связано и с сокращением доходов. Но в большей степени население ориентируется на свои текущие доходы и на выплаты в тенге. Поэтому я не сказала бы, что подавляющее большинство населения не доверяет национальной валюте.

Если мы говорим о бизнесе, который вынужден ориентироваться на курс, потому что у предприятий есть существенная составляющая – в сырье или оборудовании, которое они закупают в валюте, – то им, конечно, необходимо уметь прогнозировать влияние обменного курса на их деятельность. Обычно для этого на рынке должны присутствовать инструменты хеджирования валютного риска, и стоимость таких инструментов должна быть учтена при расчете бизнес-модели. Главное здесь – не знание какого-то определенного обменного курса, а доверие к курсовой политике, которая должна быть предсказуема.

Доверие к тенге неразрывно связано с доверием к монетарной политике регулятора, прозрачности его действий. Если Нацбанк присутствует на рынке, то он об этом объявляет через публикацию информации об объемах присутствия. Кроме того, Нацбанк публикует информацию, сколько купил или продал валюты в связи с управлением средствами Нацфонда, а именно – перечисление трансфертов из Нацфонда в бюджет.

– Президент Казахстана в своем Послании народу сказал о необходимости создания денежно-кредитного комитета, какой вы видите эту структуру?

– Видимо, речь идет о консультативно-совещательном органе с участием внешних экспертов, то есть в него должны войти должностные лица из состава правления Нацбанка и эксперты. В какой форме будут объявляться результаты, наверное, будет выработано в процессе обсуждения и будет понятно из дальнейших предложений Нацбанка.

В качестве примера есть опыт ФРС США, там персональный состав и каждый голос имеет значение, от этого зависит денежно-кредитная политика ФРС. В нашем случае, думаю, это будет консультативно-совещательный орган, но ответственность персональная будет лежать по-прежнему на руководстве Нацбанка.

Мне очень импонирует, что в Послании Президент обозначил семь основных принципов, включая принцип принятия государством обоснованных решений и ответственность за них перед обществом. Я бы двумя руками подписалась под этим. Всегда должна быть персональная ответственность за принимаемые решения, причем не в виде «быстрых побед», а именно оценка влияния таких «побед» на долгосрочное устойчивое развитие государства и общества.

– Президент страны сказал в Послании народу, что период «монетарных излишеств» канул в Лету. Какие могут быть в этом плане предложения Ассоциации финансистов Казахстана?

– Полагаю, речь шла о том, как сильно бюджет зависим от поступлений из Национального фонда. Эпоха высоких цен на нефть ушла, теперь диверсификация стала вопросом выживания.

Обычно реформы происходят, когда иного выхода нет. У меня перед глазами лежит прогноз социально-экономического развития, когда поступления в Нацфонд вполовину ниже, чем использование из Нацфонда, и когда к 2023 году прогнозируется достижение минимального порога объема средств в 30 процентов от ВВП. Для представителей финансового рынка принципиально важным является вопрос возвращения к нормальному режиму рыночных отношений. Самое главное – государство должно быть регулятором на рынке, но оно в минимальной степени должно присутствовать в качестве игрока и вмешиваться в рыночные отношения.

– Некоторые эксперты полагают, что государство не должно быть в принципе «регулировщиком» в экономике...

– Государство по определению должно быть регулятором. Правительство у нас выступает как регулятор рынка, это нормально, но у нас оно еще и большой акционер. Правительство в виде акционера вызывает большую настороженность. И поэтому прозвучавшие в Послании меры по приватизации, надеюсь, приведут к существенному снижению государственной собственности. Чем меньше государство будет присутствовать как игрок и смешивать свои функции как регулятор и как собственник, тем лучше будет для рыночной среды, для добросовестной конкуренции.

– И все же, каковы ваши прогнозы экономического роста страны?

– Не берусь делать прогнозы, но, по моему мнению, если не будет внешних шоков, то Казахстан вернется к устойчивому росту во втором полугодии будущего года, однако вероятность внешних шоков крайне велика.