Мечта Султана Макаша

Выступая на заседании Национального курултая в 2023 году, Касым-Жомарт Токаев подчеркнул, что нам «следует определить единый ряд выдающихся фигур в истории нашего народа. Они станут одним из ключевых «маркеров» общенациональной идентичности внутри страны и за рубежом». Если продолжить мысль Главы государства, нам надо определиться, кто и за что может быть отнесен к казахстанской элите – исторической, политической, культурной, научной и так далее и служить примером для новых поколений.

До недавних пор, когда речь заходила об элите, оставившей память о себе в казахской истории, обычно имелись в виду представители рода Чингисхана, торе, казахские ханы и султаны, линия которых заканчивается сороковыми годами XIX века, когда власть в Степи окончательно перешла к российскому императору. Другая, исторически сложившаяся группа казахской элиты, – деятели партии «Алаш», внесшие неоценимый вклад в формирование политических и духовных основ и ценностей современного Казахстана, недаром именно они стояли у истоков независимости и суверенитета.

Фото: газета LITER

Эти две группы казахской элиты всегда находятся в центре исторического дискурса, что вполне логично, их наследие велико, и его невозможно забыть. Вместе с тем в нашей истории активно действовал общественный слой, который был вызван к жизни, казалось бы, негативными для казахского общества событиями, связанными с окончательной колонизацией Казахстана со стороны России.

С вытеснением чингизидов из системы управления местная власть начала постепенно переходить в руки сословия избранных султанов. Причем, спустя какое-то время, на должности правителей округов, волостных управителей стали выдвигать людей «более простого» происхождения. Они были либо потомками султанов, либо авторитетными представителями казахского народа, которых соплеменники ценили за ум, человеколюбие, патриотизм и выдающиеся организаторские способности.

Одним из ярчайших представителей этого сословия был многолетний правитель Прикаспийского края Мухамеджан Бекмохаммедов, или, как его называли жители обширного региона, султан Макаш. В этом году отмечается 195-летие со дня его рождения. Среди предков Мухамеджана Шолтырулы Бекмохаммедова были весьма уважаемые и почитаемые в обществе государственные деятели, бии, батыры, поэты и музыканты: Койыс, Дербис, Турымбет, Пусырман.

Дед Макаша, Бекпембет (Бекмохаммед), входил в ближний круг хана Букеевской орды Жангира. А до того он поддерживал тесные отношения с его отцом, султаном Бокеем, будущим ханом Букеевской орды. Именно Бекмохаммед, рискуя жизнью, доставил царскую грамоту от 7 ноября 1805 года, в которой Бокей возводился на ханский трон. Бекмохаммед би также содействовал выдвижению в ханы молодого Жангира.

Родители будущего правителя Прикаспийского края тоже были выдающимися людьми. Шолтыр би Бекмохаммедов родился в 1795 году в Астраханской губернии, служил ханским советником, старшиной рода Шеркеш, избирался депутатом в Енотаевском уезде Астраханской губернии. В 1840 году он был представлен Жангир ханом к золотой медали за «исполнение с отличным усердием многотрудной должности советника Ханского Совета». Мать Макаша, Камка, была внучкой широко известного в Нарыне поэта Сарета и дочерью бия Жубаныша.

Старшина Шолтыр считался справедливым бием, защищал свой народ от притеснений как со стороны колониальных властей, так и местных любителей поживиться за счет простых людей. В представлении к награде о нем сказано: «Шолтыр Бекмохаммедов воинских званий не имеет, штрафами не облагался, не осуждался». Имеются сведения, что он учился в Казанском университете и получил специальность юриста, поэтому он активно участвовал в решении межродовых и территориальных вопросов.

Макаш начальное образование получил в школе Жангир хана, затем окончил в Оренбурге кадетский корпус имени Неплюева, работал вначале переводчиком, а далее служил более 40 лет правителем 1-го и 2-го Приморских округов.

Мухамеджан пользовался огромным авторитетом у своих соотечественников, потому что выступал против колониального захвата казахских земель, справедливо решал споры по земельным вопросам между русскими и казахами. Он неоднократно писал письма царю о казахской принадлежности тех или иных территорий, указывая на неоспоримые доказательства: родовые захоронения, надгробные памятники, стойбища и другое.

Такой же подход был свойственен его научным публикациям, ведь, исполняя обязанности руководителя региона, акима, он уделял большое внимание изучению родного края; его статьи, посвященные вопросам этнографии, топонимики, истории, печатались в популярных изданиях того времени и высоко оценивались научным сообществом. Не случайно султан Макаш был избран членом-корреспондентом астраханского Петровского географического общества.

В 1894 году в «Астраханском вестнике» были опубликованы его статьи «Киргиз-калмыки, кочующие в Астраханской губернии», «Благотворительность в киргизской степи». В книге «Жақсы үгiт» («Благие наставления»), вышедшей в 1908 году в Казани уже после кончины автора, он поместил песни Доспамбета, Жиембейта, Есета би.

В одной из статей Мухамеджан Бекмохаммедов пишет: «Хоть письменных источников по части исторического прошлого в Орде никаких не существует, но зато нет недостатка в преданиях устных, заслуживающих доверия при отчетливом знании киргиз-казахами своей генеалогии. Недаром гласит казахская пословица: «Қарты бардың – хаты бар» («У кого есть старец, у того летопись»).

Не боясь прямо говорить о слабых сторонах своего народа, например, междуусобной борьбе за власть среди султанов родственных племен, ложно понимаемой чести рода, когда для ее защиты использовались грабежи и разбой, Макаш пишет: «Казах от природы не обижен ни в каком отношении, он телом дороден, умом смышлен, бодр, смел, предприимчив, и видящие в нем врожденную беспечность и лень – в большом заблуждении. Он не ленив и не беспечен, а только не имеет дела, его занимающего, интересующего; он –  кочевник, а кочевой быт не требует разнообразия в занятиях. И все-таки мы знаем киргизов-рыболовов, отличных моряков и искусных ловцов, кои вполне сравнялись с русскими в морском деле. Или возьмем, например, коневода, хозяина большого табуна, застигнутого врасплох ужасною бурей в суровую снежную зиму, когда лошади стремительно мчатся по ветру, не видя перед собой ни топкой незамерзающей грязи, ни оврагов, ни пропастей, готовых разом поглотить бешено скачущих животных. Неутомимый наездник казах только и может выдержать борьбу с бушующей стихией, спасти свое добро от гибели. Где тут ленивая вялость?».

Мухамеджан Бекмохаммедов полагал, что принятие оседлости и вместе с тем устройство правильного общества, порядка пользования землей расширят производительные силы, получат развитие торговля и промышленность, «и в скором будущем Орда несколько поправила бы свое упавшее благосостояние и вернула бы прежнее богатство».

Особое внимание уделял правитель Прикаспийского края образованию. Первое место он отводил, по традиции своего времени, знанию русского языка в такой мере, чтобы им свободно обладал каждый казах.

В статье «Благотворительность в казахской степи» Мухамеджан Бекмохаммедов отмечает, что в Степи действуют следующие виды благотворительности, установленные народными обычаями: обязательная, по предписанию ислама, и добровольная. Среди добровольных, отражающих казахские народные обычаи, он называет: жылу, қонақасы, атымтай, көлік май, сауын. Автор также приводит сведения о благотворительности, принятой в исламе: зекет, искат, фтыр, Қурбан, қарасқан асана. «Итак, покуда киргизы еще не научились расчетливости и твердости в соблюдении личных выгод и не потеряли патриархальной простоты своей, сама Орда, можно сказать, составляет одно большое благотворительное общество», пишет М. Бекмохаммедов.

В центральной библиотеке РФ хранятся также письма султана Мухамеджана Бекмохаммедова царю, в которых он описывает нужды своего народа и поднимает многие другие серьезные проблемы. В одном из писем он пишет об экологии Прикаспия, о необходимости проведения мероприятий, упреждающих ветровую эрозию почв.

К мнению султана Макаша в Санкт-Петербурге прислушались и выделили на перечисленные им нужды 10 тыс. рублей – по тем временам большие деньги. Макаш использовал их на экспедиционное исследование края, выявил очаги эрозии, составил карту. Также в урочище Жиенали была построена противоэрозионная станция, приглашены специалисты. Сотрудники станции для закрепления песков и предотвращения ветровой эрозии почв, высевали кустарники – лох, жузгун, тал, дикие яблони, а в низинах сеяли травы – кияк и другие.

Много лет спустя и я, правнук Мухамеджана, еще не догадываясь, откуда во мне появилось это призвание, окончив сельхозинститут, начал высевать в нарынских песках различные травы и высаживать деревья и кустарники. Будучи по специальности агрономом, я также работал на Бетпакдалинской опытной станции кормов и пастбищ младшим научным сотрудником, проводил научные исследования по посеву кормовых культур в Моинкумах, с целью создания в местах зимовок пастбищ и сенокосов для использования в зимний период. Позже в содружестве с другими учеными НИИ лугопастбищного хозяйства вывел сорт ломкоколосника (по-казахски – «кияк», «тарлау») и назвали его «Бозойский». Эта та же трава, которую в свое время высевал мой прадед. По этой культуре – тарлау – я в 1972 году защитил кандидатскую и в 1991 году – докторскую диссертации.

Озабоченность султана Макаша судьбой родного края выразилась и в статье, написанной им в соавторстве с Ибраем Алтынсариным и опубликованной в журнале «Архангельские ведомости». Авторы поднимают проблему деградации региона Прикаспия.

Как пишет газета «Прикаспийская коммуна», за время своей многолетней деятельности правитель Макаш Бекмохаммедов благодаря своей последовательной, осторожной и гибкой политике всегда находил общий язык с вышестоящим начальством – чиновниками колониальных властей и вверенными ему людьми, умно, справедливо решал спорные вопросы социально-бытового характера. При нем ослабли внутренние родовые раздоры. За что великим князем Макашу были пожалованы ордена «Святого Владимира» IV степени, «Святой Анны» III степени и «Святого Станислава» II степени.

Журналист Никита Редько также отмечает, что «особое внимание Макаш уделял духовности народа, всячески препятствовал деятельности миссионеров, запрещал им крестить казахов – это пример большой гражданской смелости, ведь тогда одним из условий российского правительства для выделения средств, которые запрашивал Макаш для строительства школ, больниц, было возведение церквей и переход местного населения в православное вероисповедание».

Влияние Мухамеджана Шолтырулы Бекмохаммедова распространялось и на центральную власть в империи. В связи с этим вспоминается яркое событие в его биографии, когда он вместе с Отешкали Атаниязулы прибыл в Санкт-Петербург на аудиенцию у царя и преподнес ему золотую юрту. Как рассказывал сам Макаш: «...Нашему подарку царь и его окружение – чиновники, министры – остались довольными. После церемонии вручения подарка я передал пожелание и просил не крестить наш народ, не лишать нас, казахов, мусульманского вероисповедания».

Известно, что Мухамеджан, является автором кюев «Бозжорга», «Салык өлдi» и некоторых других. Он восхищался знаменитыми Курмангазы, Сокыр Есжаном и другими. Встреча Макаша с Курмангазы Сугирбаевым состоялась ориентировочно в 80-е годы ХIХ столетия. После побега из астраханской тюрьмы великий казахский композитор в течение трех месяцев укрывался в доме у своего младшего единомышленника Ергали в ауле Кумозек. В итоге Макаш помог Курмангазы получить в администрации Временного совета Орды документ, снимающий с того все обвинения.

Очень теплые чувства испытывал Макаш и к кюйши Сокыр Есжану, всегда искренне восхищаясь его музыкальным дарованием. Он часто вывозил Есжана на крупные ярмарки, где тот состязался в мастерстве с другими акынами и авторами кюев. А ведь Сокыр Есжан был очень бедным и до знакомства с Макашем даже не помышлял соревноваться с более состоятельными и удачливыми музыкантами и исполнителями, боясь попасть в тюрьму за самонадеянность. Ведь у него не было не то что лошади, а даже более-менее приличной одежды. Обо всем этом позаботился Макаш. И воодушевленный поддержкой Сокыр Есжан успешно выступал на всех состязаниях кюйши в степи. Они оставались друзьями на протяжении всей жизни (даже могилы их находятся рядом), и благодаря заботе Мухамеджана сохранилось само имя выдающегося музыканта.

Жизнь Макаша была богата на встречи. В книге Мариэтты Шагинян «Семья Ульяновых» упоминается о знакомстве султана с отцом Ленина, Ильей Николаевичем, и его братом, Василием, который был личным портным Макаша; в музее имени Курмангазы сохранился снимок, где запечатлены Илья Ульянов и Мухамеджан Бекмохаммедов.

Безусловно, Макаш, как образованный человек своего времени, был знаком с творчеством и идеями Герцена, Чернышевского и Добролюбова. Он обратил внимание на выступление Чернышевского в журнале «Библиотека для чтения» (1852), где тот делится впечатлениями от статьи о быте казахов и выражает сожаление о скудости представленного в ней материала. Когда Н.Г. Чернышевский находился в заключении в астраханской тюрьме (1883–1889), Мухамеджан, узнав об этом, неоднократно навещал его. Они стали друзьями. Причем правитель Прикаспийского края не ограничивался посещениями – 27 октября 1883 года он обратился к тюремному начальству и попросил отпустить Чернышевского погостить у него несколько дней. На вопрос супруги Н.Г. Чернышевского Ольги Сократовны, сколько должен ее муж за такой прием, Макаш ответил, что у казахов не принято даже думать о получении какой-то платы за гостеприимство.

На фото, подписанном как «Семья богатого киргиза», изображена семья Макаша. Некоторые исследователи считают, что фотография взята из альбома, посвященного 300-летию династии Романовых. На фото отсутствуют сыновья Макаша Амиржан и Жамилжан, по-видимому, они находились на учебе, а Мумин еще не родился. Обращает на себя внимание мальчик, стоящий рядом с Мухамеджаном, это Шавкат. Примечательна его одежда: папаха и черкеска. Наверно, этим подчеркивалось, что мальчик принадлежит к роду Шеркеш.

Кончина двух сыновей, Амиржана и Жамиля, на которых Мухамеджан возлагал большие надежды, сильно подорвала его здоровье, он тяжело заболел и вскоре умер. На его похороны съехалось огромное количество людей – степной знати, священнослужителей, простолюдинов. Все они хотели отдать дань уважения к памяти выдающегося человека.