В начале сентября текущего года сенатор Амангельды Толамисов в ходе заседания Сената сообщил об актуальной в Казахстане проблеме возврата приемных детей в детские дома. За последние пять лет количество случаев возвращения в детские дома, устроенных в приемные семьи, выросло на 64%.

Специалисты Национального агентства по усыновлению ОФ “Ана үйі”, которые уже десять лет помогают казахстанским парам стать приемными родителями, поделились с Liter.kz экспертным видением – почему растет количество возвратов детей.

Для того чтобы взять ребенка в семью, одного желания недостаточно. Пары, которые обращаются за помощью в Национальное агентство по усыновлению, должны быть готовы к тому, что путь приемного родительства может оказаться не по плечу.

Сначала с кандидатами в усыновители специалисты проводят собеседование и психологическую диагностику, где выясняют их готовность принять ребенка в семью, в частности мотив, побудивший пару задуматься об усыновлении. Мотив может быть конструктивным и деструктивным. Желание реализовать себя как родитель и дать ребенку шанс на обретение семьи – это конструктивный мотив. Заменить приемным ребенком скончавшегося родного, или доказать окружающим, что пара полноценна и может быть родителями, – деструктивный.

Если специалист на этом этапе выясняет, что мотив для усыновления деструктивный, то он рекомендует не продолжать работу по принятию ребенка. Таким образом, первое собеседование – это сито, после которого оставшиеся пары проходят школу приемных родителей. Это курс из 14 занятий, которые кандидаты проходят в режиме онлайн на протяжении трех с половиной месяцев. На курсах психологи готовят будущих родителей и рассказывают, чего ожидать от жизни с приемными детьми.

Фарида Рахметова. Фото ОФ “Ана үйі”

Руководитель “Национальное агентство по усыновлению” ОФ “Ана үйі” Фарида Рахметова отметила, что дети, живущие в детских учреждениях, отличаются от домашних. 80% из них на самом деле имеют родителей, это так называемые социальные сироты. Они были изъяты из неблагополучных семей.

Эти дети – свидетели страшных бытовых картин, они однозначно испытывали жестокое обращение и как минимум пренебрежение их нуждами. Когда они попадают в благоприятную семью, в период адаптации происходит “распаковка травмы”. Ребенок испытывает приемных родителей не самым лучшим поведением – грубит, портит вещи, ворует и т. д. Таким образом, он словно спрашивает: ”Выдержите ли вы такое? Не вернете меня обратно?”. Школа приемных родителей готовит кандидатов к таким моментам, чтобы было понимание – у такого поведения есть причины, – рассказывает Фарида Рахметова.

Кроме этого, ребенок, придя в приемную семью, окончательно убеждается, что его кровные мама и папа точно не придут и не заберут его, и только тогда осознание и горе обрушиваются на него с огромной силой. До этого момента большинство детей, живущих в учреждениях, подспудно надеются, что родители оставили здесь их на время, как в детском лагере, и скоро обязательно заберут. Подготовленному родителю в такой момент легче, так как он знает, что ребенок проживает стадию горя.

После прохождения школы приемных родителей (ШПР) выдается сертификат, и кандидаты проходят вторичное собеседование. На этом этапе 50% из них отказываются от планов по усыновлению, так как понимают, что у них после услышанного не хватит ни сил, ни ресурсов для приемного родительства. Однако специалисты считают это показателем пользы ШПР и собеседований, так как тогда до процедуры усыновления доходят только по-настоящему подготовленные кандидаты, которым выдается сертификат.

В результате те потенциальные родители, которые прошли через Национальное агентство по усыновлению, редко возвращают детей обратно в учреждения. К слову, по всему миру происходят около семи процентов возвратов, эта цифра считается нормальной.

Когда кандидаты находят ребенка и берут его в семью, в агентстве подписывают с родителями договор на психологическое сопровождение. Услуга бесплатная и действует три года. Семья не остается один на один со своими проблемами, им оказывают психологическую, юридическую помощь, а с недавних пор и медицинскую – для детей с инвалидностью.

Специалисты агентства также обучили психологов детских домов тем знаниям, которые получают кандидаты в ШПР.

Однако почему тогда растут возвраты детей в учреждения? Дело в том, что Национальное агентство по усыновлению, хоть и присутствует в каждом регионе страны, охватывает не всех кандидатов в усыновители. По желанию казахстанцы, минуя агентство, напрямую занимаются процедурой усыновления. Они проходят ШПР при детских учреждениях, но после усыновления им не предлагают сопровождение в дальнейшем, так как оно не закреплено законодательно. И именно в это время часть родителей понимают, что не справляются с ребенком и решают вернуть его обратно.

Кроме этого, статистика говорит о том, что в основном возвращают детей кровные семьи – это те случаи, когда у ребенка скончались родители, и их усыновили родственники.

У нас родственники ребенка-сироты избегают прохождения ШПР и уж тем более отказываются от психологического сопровождения. Может быть, дело в менталитете, но люди говорят: “Это мой племянник, братик, что я его не воспитаю, что ли?” Но на самом деле ребенок, потерявший родителей, испытывает горе утраты, он может упрямиться, отвергать заботу, обижать родню словами и в конце концов прослыть “неблагодарным”. В результате родственники “умывают руки”, – отметила Фарида Рахметова.

По ее словам, этого можно было избежать, если бы родные ребенка согласились пройти подготовку. И если окажется, что задача им не по силам, тогда начнутся поиски замещающей семьи для сироты.

Лаура Акатаева. Фото ОФ “Ана үйі”

Принято считать, что воспитание – дело нехитрое. Прохождение ШПР и собеседование не означает, что теперь человек все знает о детях. Если человек выучится на медика, это ведь не значит, что отныне он отличный нейрохирург? Важно сопровождение и постоянное самообразование, – говорит руководитель направления "Балажан" Лаура Акатаева.

Именно поэтому фонд запустил программу трансформации детских интернатных учреждений “Балажан”. Цель проекта – переориентировать сотрудников учреждений с содержания детей в учреждениях на содействие семейному устройству, через подготовку детей к переходу в семью.

Основная идея проекта – трансформировать детские дома в Центры поддержки детей и семьи, а дома ребенка в Центры медико-социальной реабилитации.

Сейчас все дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, находятся в трех учреждениях:

с 0 до 3 лет – в доме малютки (Министерство здравоохранения РК);

с 3 до 18 лет – в Центре поддержки детей (ЦПД), по старому – детский дом (Министерство просвещения РК);

с 4 по 18 лет – дети с инвалидностью в медико-социальном учреждении (Министерство труда и социальной защиты РК).

Фонд предлагал на базе ЦПД создать три службы: по работе с кровной семьей, по подготовке детей к устройству в семью и по подготовке и сопровождению приемных родителей.

Первая служба отрабатывает кровную семью и родственников, оценивая ресурсы и возможности воссоединения семьи с ребенком, вторая – проводит реабилитацию и подготовку детей к устройству/возврату в семью, третья – в случае невозможности возврата ребенка в кровную семью/ родственникам содействует устройству в приемную семью с последующим сопровождением.

Комитет по охране прав детей уже создал нормативно-правовой акт, в котором в ЦПД должны быть созданы две службы “Подготовка ребенка к устройству в семью” и “Содействие семейному устройству”. Но, к сожалению, сейчас на обе службы работают только один социальный педагог и один психолог. В то время как должно быть по три пары таких специалистов – по одной паре на каждое направление. Должно быть и сопровождение приемных родителей для профилактики возвратов. Эксперты нам сказали, что в идеале сопровождение должно осуществлять до 18 лет, так как ребенок проживает кризисные стадии, во время которых родители могут с ним не справиться, – рассказала Лаура Акатаева.

Специалисты считают, что ЦПД могли бы выполнять широкий круг задач и быть полезными не только детям-сиротам, но и всем юным казахстанцам. Сейчас же в большинстве своем сотрудники ЦПД не настроены на устройство детей в семью, так как боятся в итоге остаться без работы.

На базе домов ребенка, помимо содействия устройству детей в семью, можно было бы организовать медико-социальную помощь, открыть группы, где реабилитацию получали бы нуждающиеся дети. К примеру, у нас очень хромает служба ранней помощи детям с ограниченными возможностями здоровья. В настоящий момент государство начинает помогать детям с инвалидностью начиная с четырех лет. Но не секрет, что чем раньше начать реабилитацию, тем больше шансов на успех. В данной группе мамы смогут оставлять ребенка на дневную реабилитацию и забирать его вечером, – говорит Лаура Акатаева.

В другой группе, по замыслу специалистов, находились бы дети мам, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Пока малышами занимаются, женщины могут учиться или работать. В результате в домах ребенка на постоянное проживание останется только очень маленькое количество детей, нуждающихся в постоянном медицинском уходе. Как правило, это дети с тяжелыми заболеваниями.

Фонд сообщил, что эти идеи воплощаются в доме малютки города Щучинска Акмолинской области. Там реализуется проект “Балажан”. Персонал ориентирован на содействие устройству детей в семью. В учреждении добились сокращения срока содержания детей в группе “Надежда” с трех лет до шести месяцев. В этой группе находятся дети, от которых не отказались родители. Они трудоустраиваются, налаживают жизни и забирают детей обратно. Раньше срок нахождения в группе составлял до трех лет, сейчас полгода.

Каждый ребенок имеет право на семью. Но этой семье нужна всесторонняя помощь, поддержка, возможность быть выслушанным. У нас были случаи, когда родители были уже готовы вернуть ребенка, но вовремя оказанная консультация помогла не пойти на такой шаг. В памяти остался десятилетний мальчик, которого усыновила женщина из Костанайской области. Она часто приходила к нам, психологам и выговаривалась. Когда мальчик попал в неприятную ситуацию в школе, она наоборот грудью встала на его защиту. Уже три года они живут, и жалоб от нее не поступало, – поделилась историей Фарида Рахметова.

Всего в детских домах Казахстана находятся около пяти тысяч детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.