Политика нациестроительства прошлого периода и реформы Токаева отличаются кардинально – Ашимбаев

Председатель Сената Парламента РК Маулен Ашимбаев в своей авторской статье “Логика реформ-3: Новое качество нации в XXI веке” рассказал, что вопросами национального единства и общей идентичности прежние руководители государства озаботились с первых лет обретения независимости, передает Liter.kz.

“В самом деле, за прошедшие тридцать с лишним лет заявления о казахстанской идентичности и необходимости модернизации сознания нации стали общим местом властного дискурса. Так есть ли принципиальная разница между политикой нациестроительства предшествующего периода и нынешними реформами президента Касым-Жомарта Токаева? Спойлер: разница есть – и существенная, чтобы не сказать кардинальная”, – пишет Маулен Ашимбаев.

Для начала он предложил задуматься, являемся ли мы молодой нацией?

“И да, и нет. Обретение независимости можно считать стартом появления новой нации – и в то же время закономерным продолжением всей долгой исторической цепи, берущей начало как минимум с 13 века, а то и раньше – со времен кочевых цивилизаций саков, гуннов и древних тюрков, оставивших свой след на нашей земле, в культуре и генах. Непосредственное же формирование нашей нации на территории Казахстана началось не сегодня и даже не 30 лет назад”, – добавил председатель Сената.

Он отметил, что оно связано с двумя переплетающимися процессами: первый – зарождение и выделение из конгломерата народов Улуса Джучи казахского этноса, развивавшегося затем более 300 лет в рамках собственной государственности, второй – формирование уникального полиэтничного населения в составе Казахской Социалистической Республики.

Начиная с 1991 года, оба эти процесса продолжились уже в государстве-правопреемнике – Республике Казахстан как строительство суверенной нации.

“Здесь следует различать два пути: снизу – стихийный, естественный процесс общественного “самостроя” в условиях государственного суверенитета и рыночной экономики, и сверху – как часть внутренней политики государства по интеграции полиэтничного постсоветского населения в гражданское единство нового типа. Безусловно, оба пути привели сегодня к совместному результату – тому первичному синтезу традиций, привычек, компромиссов, жизненного опыта, целей, ценностей и идеалов, который дал нам узнаваемое лицо – независимо от этноса, расы, или социального статуса. То самое лицо, по которому мы безошибочно узнаем друг друга за границей”, – отмечает в статье Маулен Ашимбаев.

Он добавляет, что путь “сверху” оказался чуть более тернист и по мере удаления от старта все больше терял энергию изначального импульса.  

“Если первые шаги, в том числе закрепленные в Конституции, были  достаточно интересны и продуктивны, то впоследствии реальные действия сменились декларациями и утонули в бездонных водах тематического дискурса. Вряд ли кто сегодня вспомнит Концепцию укрепления и развития казахстанской идентичности и единства, принятую президентским указом в 2015 году. Но, думаю, многие помнят программу “Рухани жаңғыру”, которая при определенной инновационности по охваченным смыслам все же затерялась и растворилась в пучине бюрократической документации и отчетности”, – пишет автор.

Еще была Стратегия развития Казахстана до 2050 года – кроме попадания в топ-30 развитых стран, там упоминалась всеказахстанская идентичность, как стержень исторического сознания народа, и роль казахского народа как объединяющего ядра развивающейся казахстанской гражданской общности.

“Эти два тезиса при кажущейся связности констатировали факт наличия двух идентичностей: гражданской, находящейся в процессе развития, и казахской этнической, выступающей в роли ядра притяжения для полиэтничных электронов. Причем в контексте срока действия стратегии окончательное слияние казахстанского атома предполагалось аж к 2050 году”, – говорится в статье.  

По словам Маулена Ашимбаева, фиксируются два уровня самоидентификации населения Казахстана: первый – общий для всех, вытекающий из единого гражданства на базе общих политических ценностей, и второй – казахского этноса. Таким образом, был задан долгосрочный вектор на параллельное развитие двух идентичностей – гражданской казахстанской и этнической казахской. И, соответственно, откладывалось – как минимум, до 2050 года – решение ключевой задачи реального объединения нации под эгидой общей для всех идентичности на базе настоящих, т.е. разделяемых людьми, а не искусственно сконструированных ценностей. 

“Именно здесь проходит водораздел в вопросе формирования национальной идентичности между “старым” и “новым” Казахстаном”, – пишет Ашимбаев.