В Казахстане проживают порядка 150 тысяч людей с нарушением слуха. Несмотря на особые потребности, эта категория граждан, как и все, трудится, учится, и решает бытовые дела. Однако в полиции, суде, ЦОНе или у нотариуса донести свои мысли и защитить права глухонемым казахстанцам крайне сложно. В такой момент их голосами, ушами и руками становятся сурдопереводчики. Журналист Liter.kz побеседовала с сурдопереводчиком Тимуром Исраиловым об особенностях, трудностях этой редкой профессии.

Сурдопереводчики – выходцы из глухонемых семей

В основном языком жестов заинтересованы те, у кого в семье есть родственник с нарушением слуха и речи. У нашего героя Тимура Исраилова оба родителя приобрели глухоту в детстве.

У моих родителей не врожденная глухота, а приобретенная. Мама оглохла в пять лет после свинки от сильных антибиотиков. После этого они с бабушкой переехали из Омска в Алматы. Отцу было 8-9 месяцев, когда он потерял слух. Он выполз через открытую дверь и плескался в луже в дождливый день.  Так от простуды потерял слух. В основном у 90% людей – приобретенная глухота. Многие рождаются говорящими, но по какой-либо причине становятся инвалидами. Бывают случаи, когда ребенка нечаянно уронили и он теряет слух. У нас есть несколько семей в Алматы, где из поколения в поколение глухота идет. Но это очень редкое явление. У нас в семье на детях ничего не сказалось, они абсолютно здоровые, так как у родителей глухота приобретенная, – рассказывает Тимур.

Мама Тимура всю жизнь посвятила развитию Казахстанского общества глухих, в котором теперь трудится ее сын. Первые кирпичи на пути становления Тимура сурдопереводчиком заложили именно его родители. Так, в семье из четверых братьев двое стали профессиональными сурдопереводчиками.

Мы пришли в эту сферу, так как у нас глухонемые родители. Мы с ними с детства общались на языке жестов. Сначала ничего не понимали, бывало, дразнили их. Потом нас стали потихоньку учить этому языку. Показывали жесты, объясняли, как будет “мама”, “папа”, “дядя”. Вот так вот к этому пришли. Сейчас в совершенстве владеем этим языком, – говорит Тимур.

Работать сурдопереводчиком наш герой начал с малых лет. Сидя в кабинете мамы в Казахстанском обществе глухих, он переводил, разбирал документы и сопровождал ее на встречах.

Фото из архива Тимура Исраилова

Мы с братом в совершенстве владели языком и сдали экзамены, после чего нам выдали дипломы. Профессионально начали заниматься сурдопереводом с 2005 года, – вспоминает он.

Сейчас Тимур работает по индивидуальной программе реабилитации людей с нарушением слуха и речи.

Всего 60 часов на перевод

Тимур признается, что изначально пробовал себя в качестве сурдопереводчика на телевидении. Однако спустя год понял, что прямое общение с людьми ничего не заменит. Так он вернулся в Казахстанское общество глухих и стал работать по индивидуальной программе реабилитации.

Фото из архива Тимура Исраилова

По этой программе каждому слабослышащему, глухому казахстанцу предоставляются услуги специалиста языка жестов с объемом работы 60 часов, слуховой аппарат, ежегодное санаторно-курортное лечение, ноутбук, телефон, часы, многофункциональная сигнальная система и трудоустройство.

За мной прикреплены 20-30 человек с нарушением слуха. Мы их сопровождаем везде: ходим с ними в ЦОНы, полицию, к нотариусу. То есть официально представляем их интересы, – объясняет он.

Услуги сурдопереводчиков оплачивает государство. В год на сопровождение одного человека дается 60 часов. Однако, по мнению Тимура, этих временных рамок недостаточно.

Конечно, этих 60 часов не хватает. Мы не говорим: “Все твои 60 часов истекли. Я переводить не буду”. Работаем для других, помогаем, так сказать.  За каждый час от государства получаем порядка шести тысяч тенге. Сдаем в конце отчеты, кому и сколько перевели, – говорит Тимур.

Фото из архива Тимура Исраилова

По словам нашего собеседника, в такой работе главное – быстро ориентироваться в ситуации и переводить без воды.

Важно уметь переводить, не добавляя ничего лишнего. Переводишь только то, чего от тебя требуют. Люди идут к тому, кто хорошо переводит. Когда разговариваю с глухими впервые, они думают, что я тоже глухой. Я уже живу их жизнью и общаюсь на их уровне. Поэтому меня легко спутать с глухим человеком, – рассказывает наш собеседник.

“Язык переводов не полностью адаптирован на госязык''

Как отмечает Тимур, чем больше занимаешься сурдопереводом, тем легче дается общение с глухими людьми.

Так как я занимаюсь давно этой деятельностью, для меня как бы трудностей нет. Иду в любую организацию, будь то ЦОН, полиция или поликлиника, и просто перевожу. В этой сфере чувствую себя как рыба в воде и легко нахожу контакт с людьми, – отмечает он.

Однако проблемы все-таки в сурдопереводе есть, особенно с казахским языком. Язык жестов не полностью адаптирован на госязык, отчего страдают казахоязычные граждане с нарушением слуха и речи. Да и специалистов, владеющих казахским языком жестов, очень мало.

Все глухонемые в основном говорят на русском языке. Такого понятия по разделениям на язык не было. Сейчас потихоньку его внедряют. У нас есть казахоязычные переводчики, они говорят на казахском, переводят на русский и доносят до глухих. Но проблемы в том, что они тоже вынуждены делать двойной перевод, чтобы донести мысль до человека, – комментирует Тимур.

Фото из архива Тимура Исраилова

Также он отметил, что в телевидении сурдопереводчикам выделяют маленький квадрат, отчего зрители не могут понять жесты ведущего.

В новостях сурдопереводчикам выделяют маленький квадрат, по которому глухие не могут различить жесты ведущего. Увеличить картинку тоже не могут. Часто жалуются именно на это. Плюс сами сурдопереводчики не всегда соблюдают правила перевода. То, что одежда должна быть темных оттенков, без украшений, чтобы жесты слагались в слова – эти правила мало кто соблюдает, – подчеркнул сурдопереводчик.

“В селах не знают, как обучать глухонемых детей”

Несмотря на поддержку государства людей с нарушением слуха и речи, инфраструктурные и образовательные возможности в городах и селах сильно отличаются.

Во многих регионах не хватает садиков, школ для глухих и слабослышащих детей. Мне говорили, что по окончанию школы выпускается очень много неграмотных детей. У нас не каждый говорящий человек хорошо учиться в школе, а людям с глухотой учиться очень тяжело, – говорит Тимур.

По его словам, из-за низкого уровня медицины некоторые родители в сельской местности не знали даже о диагнозе своих детей и способах адаптации ребенка в обществе.

Все в основном едут в Алматы с аулов. Бывает так, что слабослышащего ребенка отдают с обычными детьми в школу. Он там обучается, общается. А как быть с глухим ребенком? У нас было два-три случая, когда родители в деревне и не знали, что делать, куда отдавать такого ребенка. Ребенок рос с ними, он был неграмотный и не знал, что такое школа. Они не знают жесты. Это редко, но бывает, – отмечает Тимур.

Кроме того, сурдопереводчик добавил, что алматинцам с нарушением слуха и речи, с третьей категорией инвалидности несколько лет не выдают проездные билеты.

Несмотря на все сложности и особенности, свою профессию Тимур очень любит. Он и его слабослышащая супруга Анара воспитывают двоих дочерей, которые также учатся языку жестов.

Тимур и его супруга Анара

Моя супруга тоже слабослышащая. Для меня она очень известная художница – Анара Абжанова. Старшей дочке семь лет, младшей три годика. Обе говорящие. Детей обязательно обучу этому языку, чтобы они общались, может, им это в жизни пригодится. Всякое бывает, – говорит наш герой.