Рассекреченные дела НКВД: что известно о расстреле религиозных деятелей в Казахстане

Политические репрессии первой половины прошлого века исковеркали судьбы миллионов людей, гонениям подверглись целые народы. Только в 1937-1938 годах в Казахстане несправедливо осудили более ста тысяч человек, около четверти из них были расстреляны, в том числе представители духовенства. Профессор кафедры религиоведения ЕНУ им. Л. Н. Гумилева Юлия Шаповал рассказала журналисту Liter.kz о работе по рассекречиванию архивов НКВД и ходе реабилитации жертв политических репрессий.

– Юлия Васильевна, расскажите о вашем исследовании по делам репрессированных…

– Государственная комиссия по реабилитации жертв политических репрессий работает уже третий год. В рамках работы ведутся исследования по 11 направлениям, которые охватывают различные категории жертв политических репрессий. Это баи и кулаки, середняки, беженцы, жертвы насильственной коллективизации и заготовительных кампаний, участники восстаний против советской власти, репрессированные представители национальной интеллигенции, общественно-политических организаций, боровшихся за национальную независимость, включая Алаш-Орду, религиозные деятели, насильственно депортированные народы, спецпоселенцы и другие. Я с коллегами вхожу в группу, которая занимается изучением дел религиозных деятелей в группе по реабилитации представителей духовенства.

Сейчас всплывают большие групповые дела в отношении духовенства в годы “Большого террора” (1937-1938 годы). Тогда осуждались от пяти и до нескольких сотен человек. В отношении духовенства были в основном обвинения по печально известной 58-й статье пункту 10 – контрреволюционная агитация и по статье 58 пункту 11 – контрреволюционная организованная деятельность.

Источник: assembly.kz

Что касается мусульманского духовенства, очень много обвиненных в организации панисламистских националистических организаций. Помимо вышеназванных статей в отношении мусульманского духовенства применялась статья 58 пункт 6 – шпионаж, обвинения в шпионаже в пользу турецкой и даже японской разведки. Эти групповые дела часто в документах НКВД имели агентурные названия. В частности, дело “Духовники” против представителей мусульманского духовенства в Северном Казахстане 1937 года, дело “Церковники” против православного духовенства г. Кокшетау и прилегающих районов, “Богомольцы” против верующих католиков среди депортированных поляков Северного Казахстана, дело “Неугомонные” против баптистов в Южном Казахстане и многие другие. Стоит отметить, большое дело “Цепь Корана” (1940 г.), в рамках которого репрессирована значительная часть мусульманского духовенства.

В  годы “Большого террора” очень много было дел по первой категории, согласно которой приговаривали к расстрелу целую группу обвиняемых. В 1940 годах тоже были групповые дела, но уже приговоров к высшей мере наказания было меньше. Большие сроки заключения еще оставались. Спад репрессий пошел в годы войны, тем более тогда нужна была поддержка религиозных организаций. Многие из этих больших групповых дел оставались белыми пятнами в истории, потому что до Госкомиссии у историков не было доступа к специальным архивам. Сейчас идет активная работа по рассекречиванию следственных дел и секретных документов органов безопасности.

– Вы упомянули, что было много групповых дел. Почему людей массово расстреливали? Такая мера наказания применялась в отношении православных и мусульман?

– Был план, сколько человек нужно расстрелять по каждой категории. Причем некоторые региональные управления НКВД выступали с предложением об увеличении плана и перевыполняли его. Как отмечал философ Николай Бердяев, власть большевиков была построена на ненависти и создании образа врага. Мне кажется это очень точное определение. Кто был врагом для большевиков? Это кулаки, баи, религиозные деятели, национальная интеллигенция, которых они считали представителями старого режима. Однако, как показывают исследования, репрессированы были не только кулаки, но и середняки. В восстаниях против советской власти участвовали и крестьяне-шаруа, которые также репрессировались как участники антисоветских выступлений.

Момент расстрела. Источник: regnum.ru

Высшая мера наказания в отношении духовенства применялась как к православным, так и мусульманам и представителям других конфессий. Недавно был рассекречен документ о результатах операции по приказу НКВД № 00447. Документ датируется январем 1938 года. Там говорилось о том, что в ЮКО раскрыта и ликвидирована антисоветская националистическая панисламистская организация, являвшаяся широко разветвленной по Южно-Казахстанской, Актюбинской, Алма-Атинской и Западно-Казахстанской областям, состоявшая, главным образом, из мулл, ишанов, полуфеодалов (середняков), баев. По этой организации арестовано и осуждено Тройками НКВД 1 363 человек. Из них по первой категории, то есть приговорено к расстрелу  – 829 человек. В 1940 году аналогичные обвинения предъявлялись по делу “Цепь Корана”.

В этом же документе говорится о ликвидации церковно-кулацкой организации в Южном Казахстане. Осуждено: митрополитов – 59, епископов – 18, попов – 345, монахов – 99, церковно-кулацкого актива – 333 человека. Церковно-кулацкий архив – это церковные старосты, члены церковных советов, активные верующие люди, среди них, кстати, были и женщины. В совокупности это 800 православных верующих.

Лисья балка. Место массового расстрела. Фото: otyrar.kz

В 1989 году в Лисьей балке на окраинах Шымкента нашли большое захоронение. Сейчас это черта города и там имеется памятный знак. Опрос старожилов и жителей показал, что, скорее всего, это было местом расстрела. Я на данный момент связываю эти дела православных с этим местом и что они были захоронены там. Предполагается, что в Лисьей балке были захоронены и представители других религий и конфессий. Это требует еще дальнейшего детального изучения. Конечно, были сфабрикованные дела о якобы некой церковно-кулацкой организации или панисламистской организации.  

– По истории известно, что, когда осуждали членов казахской интеллигенции, их жен тоже ссылали в лагеря. Встречались ли дела людей, которых расстреливали семьями?

– Я в группе, занимающейся исследованием репрессированных из духовенств. Поэтому буду говорить об этой группе. Встречались дела, когда после ареста мужа священника или имама аресту подвергались и их жены. Например, в Кокшетау в 1937 году было групповое дело по обвинению православного духовенства в создании разветвленной контрреволюционной организации. Были осуждены священник Василий Меркурьев как руководитель этой организации  и еще 14 человек. В августе 1937 года они Тройкой НКВД были приговорены к расстрелу, после чего была арестована жена Меркурьева – Надежда. Она какое-то время провела в тюрьме, но все-таки была отпущена.

Узницы АЛЖИРа. Источник: commons.wikimedia.org

Похожее дело было в Акмолинской области, нынешней Астане. 16 мулл и имама Зеленой мечети Темиргали Миргалиева арестовали, как и его жену. Из материалов дела следует, что она имела духовное образование и работала с женским жамагатом. Потом ее отпустили. Но большую часть из мулл расстреляли.

Встречались дела, когда жена духовного деятеля меняла фамилию, чтобы избежать негативных последствий для своих детей. Также встречались и случаи, когда дочь расстрелянного священника в Южном Казахстане вынуждена была написать отказ от отца, но при этом, даже выйдя замуж, продолжала носить его фамилию. В целом разные случаи, но все они были человеческими трагедиями.

Православный крест у Храма новомучеников и исповедников. Фото: radichesti.ru

– Отмечается, что большинство дел сфабриковано. Удивительно, что доносы поступали от своих же соседей, коллег, близкого круга...

– Да, где-то были и доносы. Дело в том, что советская власть создала целую систему по борьбе с духовенством. Это было не только физическое уничтожение, но и другие различные методы, включая экономическое давление, правовую маргинализацию и прочее. Следует обратить внимание и на выстроенную систему антирелигиозной пропаганды, которая в итоге  работала достаточно эффективно. В начале 20-х годов во всех городах, райцентрах, селах были созданы организации, кружки воинствующих безбожников причем разных уровней, начальных и более продвинутых. В любом населенном пункте были избы-читальни, приезжали лекторы с антирелигиозными лекциями, которых направляли на подрыв влияния религии. Параллельно к этому шла антирелигиозная агитация, дискредитация образа священнослужителей. У людей создавался образ врага через эту систему просветительской работы. Прописывались планы в агитационно-пропагандистских отделах горисполкомов, райисполкомах, вплоть до того, как проводить красный Курбан айт, красное Рождество, направленные на подрыв влияния религии и замену этих праздников на советские. На самом деле у населения тоже создавался отрицательный образ по отношению к религии.

По поводу доносов, была создана агентурная сеть. Те же документы НКВД об этом говорят. Сеть включала в себя осведомителей, агентов, непосредственно среди духовенства, в том числе среди служителей.

Например, дело “Духовники” в СКО полностью было основано на агентурной информации. Имена, конечно, не называются. У доносчиков были свои агентурные прозвища. Принадлежность к духовенству само по себе было причиной заведения дела и особого внимания репрессивных органов.

Арест священника. Источник: kobylaki.by

– Что, по вашему мнению, важно в работе по реабилитации представителей духовенства?

– Большой плюс этой Госкомиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий в том, что уже определенный массив документов рассекретился. Сейчас мы можем говорить о каких-то количественных данных, фактах, которые до этого были неизвестны.

У меня позиция такая, что нам надо знать не только цифры, но и истории людей. Для того чтобы провести полную реабилитацию, необходимо провести обратный процесс. Советская власть их расчеловечивала и дегуманизировала, их имена предавали забвению. Наша задача – вновь вернуть им человеческие черты через восстановление памяти о них, в том числе через воссоздание их судеб.

Например, мы исследуем судьбу кокшетауского улема Галиаскара Айтхожина в период  сталинских репрессий. Через судьбу одного человека хотим показать, как прошлась советская репрессивная машина. Я могу сказать, что он был трижды арестован, в конце концов в 1937 году расстрелян в СКО по групповому делу “Духовники”. Человек с высшим образованием, закончил Бухару, его учителем был Науан хазрет, в честь которого в Кокшетау названа мечеть. 

Когда я работала в областном архиве в городе Кокшетау, познакомилась с пожилым мужчиной. Выйдя на пенсию, он искал сведения о судьбе своих близких родственников. Мы потом в спецархиве СКО нашли этих людей. Тогда родственников не ставили в известность о том, что человек был расстрелян. Осужденного забирали, и люди думали, что он где-то сидит и отбывает наказание. Некоторых вводили в заблуждение, что человек умер в лагере от воспаления легких, потом выяснялось, что он еще в 1937 году был расстрелян. Некоторые в конце 50-60-х годов, другие только в после 1990-х узнавали о судьбе своих предков.

Понимаете, за цифрами мы часто не видим судьбы. А когда смотришь судьбу человека, его путь, идет совсем другое восприятие. В постановлениях президиумов судов и справках реабилитации мы находим сухие общие формулировки “дело производством прекращено за недоказанностью состава преступления”. Данные формулировки недостаточны, с одной стороны, для полной политической оценки и реабилитации людей, с другой стороны, для преодоления “дегуманизации”, которой они подверглись в ходе репрессий, и восстановления их права на человеческое достоинство и справедливость.

В предыдущие два года проводилась большая работа по рассекречиванию и изучению архивных материалов. Но документов очень много, и работа предстоит большая. Хотелось, чтобы она шла более быстрыми темпами. Прошло достаточно много времени со времен сталинско-большевистских репрессий, и огромный пласт документов нужно рассекретить и ввести в научный оборот.