Ханбиби Есенкаракызы – казахская поэтесса, журналист, заслуженный работник Казахстана, кавалер орденов “Барыс” 3 степени, “Парасат”, бесчисленного количества медалей, лауреат международной литературной премии “Алаш” Союза писателей Казахстана, член Союза писателей СССР, член Союза писателей Казахстана, член правления Союза писателей Казахстана. 30 июня 2024 года знаковая фигура казахстанской поэзии отметит свой 75-летний юбилей.
Получив задание редакции встретиться с Ханбиби Есенкараевой, долго ломал голову, с чего начать разговор с человеком-легендой, чьи произведения читаемы и цитируемы. Ее стихи переведены на русский, украинский, якутский, узбекский и киргизский языки. Один только список поэтических и прозаических книг в Википедии, автором которых она является, внушает благоговейный трепет.
С волнением я переступил порог квартиры Ханбиби Есенкараевой и понял, что вся моя подготовка ко встрече пошла прахом. С самого начала все пошло не так, как предполагал. Не было официоза и стереотипных заготовок. Уже то, что меня встретила не “монумент” в чопорном костюме, а бодрая женщина в спортивном одеянии и футболке с надписью “chill girl” (на сленге это может звучать, как “девочка на расслабоне”), намекало, что в этом доме будет так, как посчитает нужным она – Ханбиби апай. Разговор получился долгим и обо всем. Но более о нелегкой жизни, начале пути, родителях и становлении ее как поэта и человека.
Семья
Родилась моя визави 30 июня 1949 года в Сарыагашском районе Южно-Казахстанской области. Отец был сельским учителем. Мать – культработником, возглавляла “красную юрту”. В семье было семеро детей. – Мой отец никогда не говорил, о том, что он потомок репрессированных. Эта тема была под запретом. Он был из рода адай, исключительно честный, и нас воспитывал всегда говорить правду. А мама рассказывала о своих предках. Ее отец был волостным управителем из Байдибека. В 1929 году в степном крае семьи поголовно раскулачивали и хотели отправить в Сибирь, но родители и еще около 30 семей смогли убежать сначала в Узбекистан, потом – в Таджикистан. Хотели дальше идти в Афганистан, но таджики удержали, потому что в тех местах не хватало рабочих рук. Пообещали, что не сдадут властям. Так в Таджикистане 10 лет и прожили. В 1939 году вернулись и опять поселились в Байдибеке. А в 1941 году всех мужчин забрали на фронт. Братья мамины не вернулись, – рассказывала о мытарствах семьи Ханбиби Есенкараевна. Мама Ханбиби, Гульзия Батыршаева, когда Кажимукан Мунайтпасов собирал в войну деньги на самолет, в составе концертной бригады ездила по аулам, пела и читала собственные стихи о войне.
В 1948 году в Казахстане опять поползли слухи о грядущих чистках, теперь уже среди детей репрессированных. И тогда семья приняла решение скрыться подальше от властей. Рядом с Ташкентом был Сарыагаш, вот туда и поехали.
– Стихи я стала писать с самого раннего детства. Поэтом надо родиться. Это, наверное, передалось с кровью отца, с молоком матери. Уже в пять лет я стихи Абая знала. Запомнила, когда отцу было плохо, он пел стихи Абая и плакал. Однажды ночью отец вынес из дома очень много бумаг и сжег. Мне тогда он сказал, что если не будешь Абаем, то прекрати писать стихи. Он сам был неплохим поэтом, но слишком высокие требования предъявлял к себе. Отец и меня всегда критиковал. Позже, когда в районной газете публиковали мои стихи, я иду такая счастливая, а он сидит дома хмурый и возмущается. То в твоих стихах стрела Махамбета, и тут же ты про фонтаны пишешь. Что это за стихи! Очень серьезно относился к творчеству. Не хотел, чтобы я становилась поэтом. Говорил, что путь поэта – очень тяжел, а поэзия – святое дело, – вспоминала Ханбиби апай первую критику в свой адрес.
Год окончания школы совпал с проведением хрущевской школьной реформы – тогда выпускники 11-летней школы и десятилетки в один год завершали обучение и вместе получали аттестат.
– Только представьте, какой был конкурс в институты. Тогда, по моему мнению, и начались взятки за поступление. Я не прошла по конкурсу, одного бала не хватило. А в Шымкенте жила у дальнего родственника, который работал мясником. Знающий городской «расклад», родственник советовал мне возвращаться домой и поговорить с отцом, чтобы он приготовил 500 рублей для поступления. Дескать, сейчас такой тариф. А то не поступить. А 500 рублей стоила корова, – рассказывала о своих первых уроках жизни Ханбиби апай. Тогда отец денег не дал и пригрозил сдать в милицию того, кто требует денег. Поступила на заочное.
Потом была работа преподавателем в начальной школе, которую Ханбиби совмещала с написанием статей в районную газету, а через год ей уже предложили работать в газете “Кызыл ту”. Затем окончание института, замужество и переезд в Алматы.
Становление
Знакомство с будущим мужем так закручено, что хоть отдельную историю пиши.
– Когда мне исполнилось 18 лет, папа сказал: “Ты уже взрослая, замуж выйдешь, но жених должен быть только из рода адай”. А где его взять в Сарыагаше? Здесь только Старший и Средний жузы. Каждый день мне на работу в газету приходилось по 8 км ходить из дома. Это было очень тяжело, особенно зимой. И меня вместе с коллегами поселили в многоквартирном доме, рядом с газетой. У моей подружки брат в райкоме партии работал. Там же работала и его жена. Но брат в сорок лет умер. А мы про его жену с подружками шушукались, что, дескать, неподобающим образом себя ведет. Я написала рассказ и в нем описываю эту реальную ситуацию. Муж умер, двое сыновей. Она уже старая – 40 лет, и куда ей замуж. А эта женщина в райкоме партии работала секретарем по идеологии. И обязана была читать все публикации. Через месяц мой рассказ опубликовали в журнале. Однажды иду по коридору Дома райкома, а впереди секретарь по идеологии. Она остановилась и говорит: “Ханбиби, я читала твой рассказ. Я думаю, из тебя хороший писатель выйдет. Но есть вещи, которые ты, в силу молодости, еще не понимаешь”. Я тогда была максималистка и потому не стала с ней разговаривать. Но от судьбы не уйдешь. Женщина вышла второй раз замуж, и у ее мужа был сын, студент консерватории, который влюбился в меня. Он был из рода адай, – не без иронии рассказывала Ханбиби апай.
– Я многое прошла и пережила. Когда старшая дочка была двухмесячной, мужа в армию забрали. Мы жили впроголодь. Зимой пальто, шубу, сапоги я сдала в комиссионный магазин – и всю зиму не могла на улицу выходить без сапог, пальто. Я даже в Комсомольском парке бутылки собирала, когда весна наступила. Решила, что уже можно выходить с дочкой и коляской гулять в парк. Села на скамейку, один прошел, бутылку выкинул. Я сделала замечание, дескать, как некультурно, есть ведь урна поблизости. А потом осенило – а если собрать и сдать бутылки?! Тем более, что у меня ни копейки не было. Я быстро десять бутылок собрала. На вокзале в продовольственном магазине принимали бутылки. Я сдала и получила рубль. Купила на него пачку маргарина, два килограмма картошки, хлеб, лук и печенье. Каждое утро вставала в шесть утра и ходила собирала только десять бутылок, чтобы сдать их на рубль. Это сейчас приходит в голову – почему 10, почему не больше собирать? Написала маленький рассказ “Десять бутылок”. Когда кому-то из высоких чинов рассказала об этом, то мне советовали больше об этом не вспоминать. Дескать, мы все думали, что Ханбиби – неприступная царица, а она бутылки собирала. Но это научило меня выживать. Мне ведь родители не помогали. Отец сказал, диплом есть, здоровье есть, одежда есть, больше не возвращайся. Жестоко. Но я не жаловалась, гордая была. Уже потом, когда стала старше, стала издаваться, то написала, что если бы родители меня жалели, то Ханбиби не состоялась бы, – делилась воспоминаниями о жестких жизненных уроках известная поэтесса.
С супругом они прожили вместе 32 года, нажив трех дочерей.
– Я всегда ему хотела добро делать. Есть известная даже за границей песня – “Нурикамал”. Эта Нурикамал в обкоме партии работала. На пикнике мой муж увидел Нурикамал и влюбился. По приезде он день и ночь сидел и наигрывал на пианино мелодии. Не спит, не ест. А я же вижу, что он влюбился. Потом слушаю его музыку – она прекрасна. Но подумала, что музыка без слов, как немой человек. Но я же поэт, встала, и слова к песне написала. Спросила – это ты хочешь сказать? Да, ответил он. Получились и музыка хорошая, и слова. Поэтому ее казахи везде поют – и в Монголии, и в Китае. Песне уже около 40 лет, а она по-прежнему популярна, – делилась подробностями семейной жизни Ханбиби Есенкараевна. А когда Ханбиби исполнилось 49 лет, с мужем они расстались. Не ругаясь, со словами “будь счастлив”.
Кстати, в этом году по песне поставили театральный спектакль в Кокшетау. А потом заинтересовались пьесой и в Алматинском ТЮЗе.
– Наша история удивляет людей. “Родной” муж влюбляется, а жена вместо того, чтобы ревновать и устраивать скандалы, пишет ему слова для песни. Я на это могу сказать, что две головы в один казан не вмещаются. Я сама по себе сильный человек. Никого не признаю. Думаю, дам ему свободу, – со свойственной ей мудростью рассказывала женщина.
Исследования и достижения
Она всегда упорно шла к намеченной цели. Возглавив руководство областным управлением культуры, Ханбиби Есенкараева вышла с предложением дать филармонии имя Шамши Калдаякова. Соответствующие письма в министерство отправляла ежегодно. И так 4 года подряд, пока в 1996-м не появилось соответствующее постановление. В тот же год перед филармонией установили бюст талантливого земляка.
– Когда была руководителем музея жертв политических репрессий, то занималась научно-исследовательской работой. Сначала журнал “Шолпан” выпустила. Он на арабском языке издавался. В 1922-1923 году вышло всего 8 номеров – ученые не могли найти полную подписку. Я попала в Ташкент, в библиотеку, и нашла недостающие выпуски. После журнала “Шолпан” начала работу по поиску газеты “Акжол”. Газета выходила в 1920–1926 годы на арабском алфавите, в Ташкенте. В редакционной коллегии были Султанбек Кожанов, Назир Торекулов, Турар Рыскулов. В 1925 году “Акжол” закрыли – была опубликована статья Мустафы Шокая, которого обвиняли в поддержке белого движения. Но редакционная коллегия постаралась обойти запрет Советской власти и потому продолжила выпускать газету уже не в Ташкенте, а в Шымкенте. И последний, 1926 год, она издавалась здесь. За шесть лет было выпущено 613 номеров. Дорогу в Ташкент я, что называется, “протоптала”. 60% материалов я достала в Москве. В Химках есть огромный архив. Остальное собирала в Алмате и Ташкенте. Нашла двух специалистов из Китая, которые читали на арабском и делали транскрипцию и подстрочный перевод. Мы втроем работали над номерами газет шесть лет, которые составили 25 томов, – Ханбиби Есенкараева с гордостью показала 25 томов издания, стоящие на книжной полке.
На соседней полке стоит десятитомник собственных произведений Ханбиби Есенкараевой, выпущенный к 70-летию поэтессы.
– Спонсором издания моего десятитомника был аким Атырау – Нурлан Ногаев. Он прочитал мои книги и поручил замам пригласить меня. Я долго отказывалась, но все же уговорили. На тое обращало на себя внимание поведение акима. Когда гости приходили, он их сажал на почетное место. Я удивлялась и потом у Нурлана Ногаева спрашивала: у нас, в Южном Казахстане, сначала почетный гость, потом аким сидит, почему у тебя по-другому? Он мне отвечал: “Апай, если народа нет, кем будет аким? Если народа не будет, вы для кого будете писать? Поэтому мы должны быть среди народа”. Потом спросил, собираюсь ли я выпускать многотомник на свой юбилей? Я говорю, что уже и забыла, что мне 70 лет будет, а о многотомнике даже не думала. Тогда Ногаев заявил, что поможет с выпуском. Я рассмеялась и сказала: “Я акимам не верю, все они обманывают. К тому же акимы часто меняются”. Но он нашел, что ответить: “Вы акимам в Южном Казахстане не верите? Мы не такие. Я сам выпущу. Я пообещал”. А на мое замечание о том, что выпустить многотомник очень дорого, он ответил, ваше дело писать для людей, а я свое дело знаю. И выпустил. Вот мужское слово”, – с одобрением высказалась Ханбиби апай.
Вместо заключения
В рабочем кабинете легендарной женщины везде книги. Книги стоят рядами на полках, книги, которые она читает сейчас или недавно прочла, лежат стопками на столе.
– Я очень много читаю из ныне опубликованных книг. Вот прочитала Амана Тулеева, вот сборник Набиева, который Казкоммерцбанк открывал. Мы никогда не изучаем тех, с кем общаемся. Диагноз ставим и сами потом верим в этот диагноз. Сейчас к 75-летию акимат собирается выпустить книгу про меня. Я, правда, не очень люблю, когда хвалят и славословят. Я ведь трудяга, с малых лет тружусь, – Ханбиби апай указывает на издания в тяжелых переплетах, среди авторов которых узнаешь известных политических деятелей Казахстана.
Но почивать на лаврах – это не для Ханбиби Есенкараевой. Ее беспокойную натуру тревожит состояние современной отечественной литературы.
– В какое-то время молодежь отвернулась от творчества. В том числе талантливая. Книги не издавались. Если с помощью спонсоров выпускают книги, то затем авторы сами и продают. Мы в Шымкенте из молодых авторов никого не нашли, самому младшему – Бахытжану Алдиярову – пятьдесят лет. Молодежи необходимы быстрые результаты. Жить поэту практически невозможно. А ведь нужно себя и семью кормить. Надо многое изменить и в издательском деле, и в государственной помощи литературно одаренной молодежи, – высказала беспокойство мэтр казахстанской поэзии Ханбиби Есенкараева.
Мне же показалось, что настоящий талант пробьет себе дорогу и сможет донести свое слово читателям. Ведь смогла же вопреки всем испытаниям и невзгодам это сделать Ханбиби Ескараева.
Сергей Павленко
