Как пандемия повлияла на театральное искусство Казахстана

С 6 октября в Казахстане официально открылись театры. И, естественно, все они в срочном порядке приготовили зрителям премьеры, которые ожидают своего выхода еще с весны. Вместе с тем многие, что называется, держат скрещенными пальцы, потому как в условиях пандемии подмостки снова могут закрыть в любой момент. Актриса, режиссер, художественный руководитель и директор театра «Бата» Вероника Насальская рассказала, какие коррективы внес коронавирус в театральное искусство.

– Вероника, можно ли говорить, что для театра в связи со всеми последними событиями, связанными с пандемией и карантинами, грядут новые времена?

– Я недавно читала одну статью, причем написана она была до пандемии, в 2019 году, и там высказывается мысль о том, что сейчас, с приходом нового времени, с переходом всех сфер нашей жизни в цифровой формат (и пандемия этот процесс лишь ускорила), количество экранов для бедных людей увеличится, а для людей состоятельных количество живого общения сохранится. И эта тенденция, на мой взгляд, напрямую связана с театром, поскольку театр всегда был искусством элитарным. Ведь в театры никогда не ходило (по общемировым подсчетам) более 13% населения планеты. Так сложилось, что театр и темы рассматривает «непопсовые», и изобразительные средства у него не самые простые для восприятия. Поэтому те, кто хочет «фастфуда», идут в кино смотреть марвелловские блокбастеры, а те, кто готов к актуальному диалогу, к более сложному осмыслению жизни либо смотрят авторское кино, либо идут в театр. И сейчас у нас эту прерогативу – разговаривать с малым количеством человек – поставили под угрозу. Более того, сейчас количество людей, способных позволить себе театр, еще более сократится. Во-первых, рассадка на определенной дистанции, во-вторых, часто не получится играть из-за общей нестабильности ситуации. Учитывая все эти факторы, «живой» театр станет более элитарным. И, может быть, в будущем мы придем к тому, что театр разделится на площадный (перфомансы, хэппининги) и клубно-элитарный. Может, я ошибаюсь. Может, спустя год все вернется на круги своя…

– В период пандемии многие спасались онлайн-спектаклями, кто-то выкладывал архивные спектакли?

– И неправильно делал! Выкладывать рабочую съемку спектаклей я считаю неправильным и вредным! Чтобы спектакль хорошо смотрелся в видеоформате, нужно делать специальную видеоверсию. Как раньше делали телеспектакли, в советские времена. Когда оператор ходит прямо перед лицами актеров, когда есть дубли. Даже телеспектакль – это аудиовизуальное искусство. Если бы достаточно было просто трех камер в зале, то и кино также бы снималось. Но ведь оно так не снимается! Такие видео спектаклей с трех камер в зале максимум на что способны – помочь вспомнить ощущения тем зрителям, которые видели спектакль вживую. Ведь во время живого спектакля зритель еще и сам себе монтажер: он сам выбирает в какую часть сцены смотреть, на каком актере останавливать свой взгляд. Когда мы видим видео со спектакля, нам чаще всего ничего не видно, и еще и ничего не слышно. Это большой компромисс со стороны театра. Чаще всего так делают, чтобы провести краудфандинг, как-то напомнить о себе, попросить помощи. Но мое мнение – в целом это очень вредит. Я слышала мнение о спектакле, в котором я играла, и который мой знакомый посмотрел в записи – он был в полном недоумении и не понимал, почему об этом спектакле такие восторженные отзывы. А ведь просто-напросто такая примитивная видеосъемка «съела» массу деталей!

– Но создаются же и специальные спектакли, учитывающие все, о чем ты говоришь? Можно ли говорить, что мы наблюдаем рождение нового жанра?

– Конечно! Но он только-только начинает создаваться. С точки зрения широкого профессионального пространства, мы только пробуем все это делать. Например, мой коллега Виктор Немченко сейчас осуществляет новый проект как раз в этом направлении. В рамках фестиваля GoViral он осуществляет целый сектор подобных проектов. Кроме того, он уже осуществлял проект «Лисистрата», где все это изначально было продумано: и свет, и звук и движение камер. Этот проект, к сожалению, по финансовым и административным причинам долго не просуществовал, но прецеденты были. Но увы, широко в эту сторону пока никто не двигался. Мы раньше не двигались в эту сторону, потому как я твердо стою на позиции, что мы – театр, и должны работать с живым зрителем. Сейчас мы вынуждены уже начинать смотреть в эту сторону, но важно быть честным и всегда говорить и себе и другим – это совсем другое искусство.

– Можно ли назвать это театром?

– Безусловно, в чистом виде – нет. Можно назвать это театральными стримами, сценическими стримами, стрим-спектаклями. Это пограничный жанр. Раньше у театра просто не было таких возможностей, поэтому театр был одним, кино – другим, телевидение – третьим. Сейчас техника позволяет фиксировать и транслировать живое действо в режиме реального времени. Сейчас постепенно мы будем находить эту середину, но признаюсь честно – это вынужденный шаг. Мировой контекст понуждает нас к этому. Хотя я как любила камерный театр, камерный зал, так и люблю. Я не нуждаюсь в большой аудитории, мне удобно в сравнительно узком кругу общения. Тем не менее не отвечать на вызовы времени мы не можем. И сейчас онлайн-проект у нас тоже готовится. Мы получили финансирование от Гете-института, и премьера, которая состоится в декабре, будет как раз в формате театрального стрима с элементами уже отснятых и смонтированных клипов. Этот проект называется «Unmute» – то есть «включись, выключи беззвучный режим, зазвучи, проявись». Постиндустриальный, цифровой кабарет – мы так охарактеризовали жанр этого представления. Он будет работать как для онлайн-формата, так и вживую. Это своеобразная ода окончанию постиндустриального общества и наступлению цифровой эпохи.

– Не вспомнится ли в связи с пандемией, карантинами, локдаунами практика «квартирников», только если в 80-е это были концерты, то сейчас это будут спектакли?

– Вполне! Сейчас театру нужны совсем другие средства и другие пространства, чтобы делать спектакли нового типа. Это довольно интересно. Гибридно, как сейчас принято говорить. Сейчас вообще время гибридности: гибридные войны, гибридные режимы и, в том числе, гибридное искусство, межжанровое искусство. Тот же Гете-институт еще на заре карантина объявил конкурс на гранты для подобных проектов. Победили «Бата» и «АРТиШОК». Вообще, надо сказать, что для них это беспрецедентный случай, чтобы гранты в одной стране взяли сразу два театра. Грант немцы давали еще весной как раз на четыре месяца: сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Там предполагаются средства на переобустройство театра, на техническое оснащение для подобных стрим-спектаклей. То есть им еще весной было ясно, что ситуация не рассосется, и карантин в том или ином формате продлится как минимум до Нового года. В Москве театры открыли еще летом, сейчас опять закрывают. У нас вроде открылись. Но как долго это продлится, прогнозировать сложно. Поэтому – да, ты прав: «квартирники», маленькие пространства будут выходом.

– Но тут же возникает следующий вопрос: как теперь зарабатывать деньги независимым театрам? Ведь на «квартирниках» и маленьких пространствах особо не разгуляешься?

– Это очень серьезный вопрос. И его каждый из театров вынужден решать его самостоятельно. Сейчас нашим государством не предлагается никаких вариантов помощи, и, возможно, сейчас мы находимся в ситуации, когда относительный расцвет независимых театров, который мы наблюдали с конца нулевых и все 2010-е годы, сейчас, возможно, затухнет. Независимые театры будут терять свои площадки, если они у них не в собственности – откуда театру взять финансирование, если они не играют? Те, кто жил только с билетов, скорее всего, перейдут на формат театра как хобби, и деньги придется зарабатывать в другом месте, либо выживать при помощи фандрейзинга (работы с фондами), работы со спонсорами, образовательными проектами, актерскими курсами. Это еще может как-то выручить. Мои коллеги по моему бывшему театру «АРТиШОК» выживают благодаря социальным проектам: краудфандингу, аукционам – благо у них очень хороший менеджмент. У каждого сейчас своя сильная зона: имя, ресурсы, умение работать с людьми, и каждый будет выбираться согласно этим своим способностям.

– К слову, об образовательных программах и курсах... Твоя школа актерско-ораторского мастерства – одна из самых известных в городе. Вместе с тем сейчас актерские курсы открывают все, кому не лень. Ты чувствуешь большую конкуренцию на этом рынке?

– Честно говоря, я не очень ощущаю эту конкуренцию. Может, я слишком самонадеянная, но это так. Я считаю, что у каждого хорошего, квалифицированного педагога с реализованным опытом работы на сцене, с микрофоном, перед кинокамерой своя аудитория есть. Но сейчас такое время, когда преподают все. Сейчас время неисчислимого количества коучей. Большинство из них – довольно сомнительные персонажи, и среди них конкуренция действительно бешеная. Они довольно агрессивны в рекламе и всячески оттягивают друг от друга аудиторию. Что до себя, то скажу одно – свои курсы я набираю практически без рекламы. Я делаю через соцсети только информацию о том, что курс набирается. Все-таки самый действенный метод – это сарафанное радио, это качество получаемых знаний и предоставляемого продукта. Если это есть, то хорошим педагогам всегда хватит народу.

– А не иссякнет ли поток желающих обучаться в связи с нынешней ситуацией?

– Я не могу этого знать. У моей школы имеется и онлайн-формат. Когда в апреле начался мой онлайн-этап, я думала, что мы никогда уже не откроемся оффлайн или очень не скоро, так как все привыкнут работать и учиться на удаленке, и многим станет просто лень приходить на занятия. Но я ошиблась – и очень этому рада, – потому что, как только ослабили жесткий карантин, набралось очень много народу. Существует три запроса людей, которые приходят ко мне на курсы. Первый – «я профессионал, и по роду моей деятельности мне приходится много коммуницировать с людьми». Второй – «я хочу быть классным в этой жизни» – он формулируется по-разному. Но, проще говоря, это люди, которые хотят расковаться, найти настоящего себя, разжать психоэмоциональные блоки. И лишь третий по востребованности запрос – «хочу стать профессиональным актером». Это всегда узкий сегмент людей. И первый этап моего курса необходим для того, чтобы люди с каждым из этих трех запросов смогли получить базу. Дальше – уже специализация. Но факт в том, что количество желающих живого общения возрастает, поэтому востребованность таких курсов дальше будет только расти. Плюс ко всему сейчас другое конкурентное поле. В онлайн у каждого специалиста конкуренция теперь не с фирмой с соседней улицы, а со всем миром. И тебе нужно научиться многим выделяться, чтобы люди, имея огромный выбор, воспользовались именно твоими услугами. А для этого нужно всегда уметь хорошо себя подать.

Беседовал Константин КОЗЛОВ, Алматы