“Никто не жаждал стрелять на поражение”
Прошел почти год после январских событий, расколовших наш Казахстан на до и после. Тяжело пришлось южному мегаполису и его жителям. Именно полицейские Алматы в малочисленном составе, без помощи извне, сутки удерживали здание департамента полиции, где в большом количестве хранились боеприпасы и оружие. О том, как это удавалось сотне сотрудников ДВД Алматы, в интервью Литеру рассказал майор полиции, старший инспектор по особым поручениям управления специальной и мобилизационной подготовки ДВД Алматы Айбек Абдиманапов.
Айбеку Абдиманапову 34 года, в органах внутренних дел работает девять лет. Он уроженец села Кеген Алматинской области, это там, где расположены красивейшие озера Кольсай, величественный Тянь-Шань, таинственный Чарынский каньон. Айбек с детства увлекался спортом, он кандидат в мастера спорта по қазақша күрес, окончил Нархоз, выучился на экономиста. В 2013 году молодого человека с хорошими физическими данными и спортивной подготовкой пригласили ни много ни мало – работать бойцом СОБР, в 2017 году перевели в управление специальной и мобилизационной подготовки департамента полиции. Основная цель работы управления – организация системной тактико-специальной, физической и огневой подготовки полицейских.
– Айбек, много слухов и спекуляций ходило в интернете о том, что происходило в Алматы 4–7 января этого года. Расскажите, что вы делали в те дни, где находились?
– После новогодних праздников 3 января мы все находились на усиленном варианте несения службы. Близилось христианское Рождество, мы готовились к несению службы. Третьего числа по городу прошла серия небольших митингов, что, в общем-то, присуще нашему городу, поэтому я и напарник совершенно спокойно приступили к ночному дежурству. Днем, четвертого января, нам сказали ехать домой, отдохнуть, где-то в 18:00 я вернулся на работу. У нас в Алматы есть строительный рынок “Жетысу”, там начались митинги, шли рассылки в вотсап, что идут несанкционированные митинги, люди собрались к 16:00–17:00.
И вот вечером 4 января нас подняли по тревоге, мы надели спецформу полицейских, были без оружия и отправились в ледовый комплекс “Алматы Арена”. Людей было много, дороги перекрыты, конечно, я был поначалу удивлен такой активности горожан, потом уже был шок, когда увидел, как разъяренная толпа избивала солдат-срочников Национальной гвардии. Пацанов этих били нещадно, отбирали у них специальные средства защиты, щиты, палки резиновые. Замечу, мы были безоружные, никто не отдавал нам приказа стрелять на поражение. Мы окружили бушующую толпу, пытались говорить с их активистами, убеждали, просили успокоиться, говорили, вы же видите, это молодые ребята, солдаты, верните их средства защиты, расходитесь по домам. Там были более старшие люди, более разумные, и они начали возвращать нам дубинки, щиты, отобранные у солдат.
Часть из этой толпы людей мы начали усаживать в наши транспортные средства. Все шло более-менее спокойно. Неожиданно все изменилось. Появились три-четыре человека, они начали кидаться бутылками в нашу сторону, мы же рядом все стояли, и я почувствовал четкий запах спиртного, этого нельзя было не заметить. Именно в это время в городе пропала сотовая связь, мы не могли звонить. Переговаривались только по рации, на связи с нами был первый заместитель начальника ДП Нурлан Алмасбеков. Начались новые массовые избиения солдат и командиров Национальной гвардии.
– Полицейских не трогали?
– Стычки с полицейскими были, но такого, чтобы избивать полицейских, нет, мы этого не допускали. Встали цепью, собранно, чтобы толпа не могла подойти к нам. Людей было много, они все шли и шли, было ощущение, что весь город заполнен бунтующими, мы прошли пешком километра три, по дороге увидели перевернутую машину пожарной части. Рукав пожарной машины был развернут на всю улицу. Только тогда я осознал, что намерения бунтующих серьезные. Увидел патрульную машину, ее пинали, выламывали двери, окна, через 100–200 метров увидел худощавого парня, Айдос его звали, мы поймали его позже, у него в руках была двух- или трехлитровая канистра с бензином, он начал обливать ею патрульную полицейскую машину, поджег в общем. Вот тогда я четко понял, что это не просто стихийное народное сопротивление, началась очень серьезная, организованная акция, направленная против властей. Знаете, я видел в руках у людей в толпе рации, они переговаривались по ней, кто-то был в камуфлированной форме, другие – в гражданской. В целом могу сказать, что это были наши соотечественники, молодые люди с накачанными телами, спортивного телосложения.
Бросали камни и взрывчатку
– А они были с бородами?
– Не сказал бы, впрочем, некоторые были с небольшими бородами. Где-то уже ближе к ночи, к 22:00 четвертого января мы вернулись в ДП уставшие, утомленные, расстроенные от увиденного. Нас вернули, чтобы надеть специальное обмундирование и средства защиты активной обороны.
– Оружие вам не выдавали?
– У нас было при себе оружие 12-го калибра нелетального исхода, то есть это ружья, которые стреляют резиновыми пулями. С 4 по 12 января мы находились в департаменте полиции, атака на ДП началась вечером 5 января. Днем в ДП приходил какой-то активист по фамилии Валиев или Уалиев, не знаю точно, он выдвинул требования, чтобы мы выпустили всех политзаключенных, которые были задержаны к этому моменту. Если не выпустим, то вечером придут люди и захватят департамент, сказал он. К этому Валиеву вышел кто-то из наших командиров. Естественно, они заявили, что никого из задержанных ДП не выпустит. Когда этот Валиев уходил, помню, что он неприличный жест рукой показал.
Атака началась где-то к 19:00, получается, что сутки мы уже не спали. Женщин, сотрудников ДП, к 5 января отпустили по домам в целях безопасности. Да, пятого января днем я и 40 бойцов в моем подчинении выдвинулись помочь управлению полиции Алмалинского района. В первый раз нападение произошло там. Мы приблизились, увидели ворота РОВД, их подожгли, по мне так высота пожара составляла 2 или 3 метра. Там уже шла стрельба, были слышны автоматные очереди, в те минуты были убиты двое наших коллег из Алмалинского управления, Ренат и Ален. До всех дошло окончательно, что эти люди намерены убивать полицейских. Это тяжело было осознавать, что все, конфликт прошел точку невозврата. Алмалинский РОВД держался, держались другие районные управления полиции, везде уже шли бои, о которых мы позже узнали.
Нам поступил приказ обратно зайти в ДП. Когда шел, все было как во сне, хотелось проснуться от всего этого, в голове не укладывалось, что в мирное время днем в нашем Алматы люди вышли убивать. Я до последнего не верил, что начнется атака на наш ДП.
И вот к 19:00 5 января мы услышали гул. В фильмах про индейцев вы слышали гул и улюлюкание? Вот что-то подобное услышали и мы. В тот вечер вокруг нашего здания проехало несколько автомобилей со снятыми номерными знаками. Позже, около 20:30, из этих авто по нам начали стрелять, бросали в здание камни и взрывчатку. Сначала подожгли приемную, наш фронт-офис, это небольшое здание, где ведется прием граждан. Позже те люди попытались разрушить наши ворота захваченным у военных Камазом. Но мы его не пустили, остановили машину, прострелив колесо.
Во время охраны здания все сотрудники полиции разделились на боевые позиции. Меня поставили на позицию охраны ворот. Боевики, а я убедился лично, что перед нами обученные военному делу люди, атаковали здание с 4–5 сторон, и их было очень много. Примерно 500–700 человек.
От командира зависит многое
– Паники не было? Желания все бросить и спастись?
– Паники не было, мы все объединились и действовали слаженно. Большая заслуга в этом принадлежит тогдашнему начальнику ДП Канату Таймерденову. Понимаете, от командира зависит многое: когда бойцы видят, что командир среди них, не покинул пост, когда он четко, хладнокровно действует, это очень успокаивает и воодушевляет. До этого я участвовал в различных операциях по поимке банд. Но такое масштабное нападение на ДП я видел впервые. Было видно, что та сторона хорошо разбирается в военной тактике. Потом мы выяснили, что по нам работают снайперы, они вели огонь с крыши пятиэтажки напротив здания, там располагался медицинский центр. Если бы они заняли ДП, то захватили бы арсенал с оружием. А это означало бы хаос не только в Алматы, это означало бы хаос по всей стране. Поэтому я просто понял, либо мы победим, либо они.
Я хочу, чтобы все понимали: нападавших на нас террористов мы пытались ранить, стреляя им в ногу, не убивать. Более того, в первые часы атаки был приказ стрелять только в воздух или в землю, никто в ДП не жаждал стрелять на поражение. Мы все – люди, у нас у всех сердца простых людей, я не считаю себя героем, просто мы выполняли присягу. И когда в интернете читаешь, что вот, полицейские – оборотни в погонах открыли огонь по соотечественникам, очень тяжело бывает. Разве могли мы стрелять по безоружным? Это немыслимо лично для меня. Лучше под землю провалиться, чем стрелять по безоружным мирным людям.
– Вы рассчитывали одержать победу своими силами?
– Мы видели, что боевикам доставляли оружие извне. Атака продолжалась за атакой до 6:00 утра. Предпринимались попытки тарана ворот ДП на разных автомобилях, помню, были белый “гелендваген”, другие джипы. Да, мы надеялись, что помощь придет к нам извне. Однако бои шли и в других районах города, у каждого РОВД шла перестрелка. Поэтому запасных сил у ДП не было. Мы рассчитывали, что прибудут полицейские из департаментов близлежащих областей, о том, что в других регионах были нападения на ДП, я узнал позже. К 11.00 утра 6 января к нам на помощь подоспели силы ДШБ, десантно-штурмовые войска, это были армейские подразделения.
– Сколько было раненых полицейских?
– Я не могу сказать, но убитых больше не было, Слава Аллаху.
“Думал, все, живым не выберусь”
– Вы могли звонить домой? Было предчувствие, что, возможно, больше не вернетесь домой?
– Вся улица Масанчи, по Кабанбай-батыра, все улицы, прилегающие к ДП, были заполнены людьми. Толпы шли и шли. Я, действительно, думал о семье, думал, что все, уже живым не выберусь. Количество нападавших превосходило нас в разы. Сотовая связь тогда заработала, но с перебоями. Звонили мама, супруга, друзья. Они все уже знали, что происходит. Я отвечал на звонки только самых близких, иногда. Мама моя, супруга плакали, просили, чтобы я вернулся домой. Родных я увидел только 10-го или 12 января. Помню, прихожу домой, у меня старшему сыну 8 лет, он мне говорит, папа, когда ты там был, бабушка сильно плакала...
– Что было после 6 января?
– 7 января было уже спокойнее. Мы не спали с 4 января, начали спать понемногу 6 января по очереди. Поели мы тоже только 6-го числа.
– А семьи полицейских не уезжали из города?
– Моя семья, как и семьи моих коллег, все оставались в Алматы, единственное, мы просили родных вообще не выходить на улицу. Эвакуации семей не было, физически никто не смог бы организовать вывоз семей.
– Когда помощь пришла, и вы начали приходить в себя, о чем вы думали?
– О жестокости… Я никогда не думал, не знал, что наш Алматы будет затоптан, что люди на улицах станут творить бесчинства против своих же соотечественников. Это ведь наш город, наши красивые улицы, памятные места. Так избивать молодых ребят, срочников, многие видели эти кадры избиения солдат, бойцов СОБР, после таких избиений ребята остались ведь инвалидами. Это тоже чьи-то дети, мужья, братья… Тяжело было морально, что говорить. Я за почти 10 лет работы в органах внутренних дел с такой жестокостью и яростью не сталкивался.
– Вы получили ранения?
– К 10–12 января меня отправили домой, потому что я тогда дышать не мог, оказывается, получил отравление углекислым газом из-за взрывов гранат, еще простыл, температурил. Вечером приехал домой к 20:00, отлежался и утром опять прибыл в ДП. Уколы мне делали на работе, помню, лежал, было очень холодно, хотя я тепло одет – бушлат, куртка, еще сверху укрыли меня, но у меня был озноб, высокая температура.
Абсолютно все сотрудники ДП сдерживали натиск, никто из нас не геройствовал, мы старались выполнять приказы командира, действовали максимально хладнокровно. Среди нас были бойцы СОБР с переломанными ногами, они в строю стояли на посту терпеливо. Знаете, много было таких моментов… Никто не думал о своей выгоде, о том, чтобы спастись самому, мы выполняли долг перед Родиной. Надеюсь, что алматинцы поняли, что произошло, что полицейские две самые трудные ночи отстояли, выдержали, мы не сдали город. Но многое мы не успели сделать, спасти жизни людей, женщин от насилия. Когда об этом думаю, тяжело на душе.
Жазира Жаким, Астана
