Пять лет за споры в Сети: почему казахстанцам за сепаратизм дают реальные сроки

Статья 180 “Сепаратистская деятельность”, которая появилась в УК РК в 2014 году, в последнее время работает довольно активно. Участники виртуальных боев в социальных сетях произвольно “передвигают” границы Казахстана согласно своему разумению, за что потом получают реальные сроки изоляции от общества. Почему за сепаратизм предусмотрено столь суровое наказание, Liter.kz рассказал судья Петропавловского городского суда Алмас Жумагазин, который недавно приговорил к пяти годам лишения свободы супругов – жителей областного центра.

– Алмас Болатович, у многих пользователей соцсетей суровость наказания вызвала недоумение и даже возмущение. “За что? – негодовали люди, – За разговоры в Интернете?!”

– Это минимальное наказание, предусмотренное санкцией статьи 180 УК РК. Там еще часть 2 – “совершено преступление группой лиц, с использованием социальных сетей”, то есть выходом в публичное пространство. Сторона защиты настаивала, что была провокация со стороны собеседника. Мы рассмотрели предыдущие дела по сепаратизму, сравнили и исключили возможную провокацию. Инициатива проведения беседы была со стороны самих осужденных супругов. Собеседника они выбирали рандомно, то есть случайным образом. В ходе случайной беседы у них начались споры и они начали убеждать собеседника в своей правоте, утверждая, что часть территории Казахстана делима, что она должна отойти другому государству и в скором времени наша страна будет разделена. Это прямой сепаратизм! Такие разговоры должны пресекаться. Есть три зла, с которыми борется любое государство, устанавливая самое строгое наказание, – это религиозный экстремизм, терроризм и сепаратизм.  

– Подобные дела о сепаратизме уже были в Петропавловске?      

– Это не первое дело по сепаратизму, которое рассматривается в нашем городе. Аналогичные призывы к отделению были в 2017 году. Человек тоже публично высказывался в Интернете и был осужден также на пять лет. В 2019 году были публичные призывы и подсудимого также приговорили к пяти годам лишения свободы. А в этом году житель Петропавловска за сепаратизм приговорен к семи годам лишения свободы. Мужчина пытался менять аккаунты и геолокацию, чтобы высказываться на такие темы, но скрыться ему не удалось. Сейчас технические возможности спецслужб позволяют установить личность и местонахождение злоумышленника. У этого гражданина была совокупность преступлений: ему было предъявлено обвинение в сепаратизме и разжигании межнациональной розни. Приговор вступил в законную силу. Житель областного центра по фамилии Герман, будучи под следствием, (его не стали закрывать в СИЗО, а отпустили под обязательство о явке – прим. корр.), он успел совершить аналогичные преступления, беспричинно избив прохожего во дворе. Оскорблял военнослужащих, пресекавших хулиганство, оскорблял национальную честь и достоинство граждан.

– На основании рассмотренных дел можете составить обобщенный портрет сепаратиста в Казахстане?

– В супружеской паре, суд над которой состоялся недавно, мужу 49 лет, жене – 43. То есть люди не молодые, высказывались осознанно, согласно своим убеждениям. У супруги высшее образование, она финансист, оказывает бухгалтерские услуги.  У мужа средне-специальное образование, он электрик. Оба работающие, нормальная среднестатистическая семья, ничем не выделяющаяся. Ранее к уголовной ответственности не привлекались.

В целом средний возраст сепаратистов – 40-50 лет, то есть все люди сформировавшиеся. Призывы у них похожие – нарушение территориальной целостности Казахстана. Все они до сих пор мечтают о возрождении СССР, люди с имперским, колониальным мышлением. Когда они высказывают свои мысли между собой, сидя на кухне, – это одно дело, другое – когда они публично начинают призывать и убеждать других людей в своих идеях. Это уже состав уголовно наказуемого деяния. У нас унитарное государство, это закреплено в Конституции, поэтому любые провокации должны пресекаться. Подобные провокации могут породить межнациональные конфликты, рост напряженности в обществе. Мы видим это по событиям в других государствах. Чтобы пресечь подобное, предусмотрено жесткое наказание.

– Вы полагаете, что за пять или семь лет можно перевоспитать взрослых людей?

– Целью наказания является не только исправление осужденного, но и предупреждение новых преступлений. Это может стать уроком для других. А кто-то, возможно, поменяет свои взгляды. В своей жизни я встречал человека, который длительное время отбывал наказание еще при Советском Союзе, а в настоящее время он законопослушный гражданин, предприниматель. Я спрашивал, как ему удалось вырваться из этого круга и стать другим человеком, он сказал, что получил там заочно образование, много читал. Исправлению также способствует труд. В наших учреждениях, к сожалению, мест для трудоустройства пока недостаточно, хотя рабочие места должны создаваться даже в убыток государству.

– В Казахстане представители гражданского общества говорят об опасности российской пропаганды, которая способствует возникновению таких настроений…

– Я спрашивал у подсудимых, которых судили за сепаратизм, – какое телевидение они смотрят. В основном у них “тарелки” российские, которые пропагандируют совершенно не казахстанские ценности. Может быть, эти ретрансляторы должны быть ограничены в пользовании. Думаю, у нас должна быть своя пропаганда, свое качественное казахстанское телевидение. В этом плане надо работать более активно. А если люди целыми днями смотрят программы соседнего государства, соответственно, происходит деформация сознания.

– Осужденные за сепаратизм могут получить условно-досрочное освобождение?

– Осужденные за экстремистские преступления могут получить досрочное освобождение только, если участвовали в раскрытии других преступлений. В других случаях те, кто сидит за экстремизм, терроризм, сепаратизм, условно-досрочное освобождение получить не могут, это не предусмотрено законом.

– Вы выносили оправдательные приговоры людям, обвиняемым в экстремизме и сепаратизме?

– В 2019 году я рассматривал два дела по религиозному экстремизму и в обоих случаях вынес оправдательный приговор. Но для работников правоохранительной системы каждый такой случай – это негативная оценка их работы. В тех делах прокуроры не отказались от обвинения, хотя было очевидно, что люди не виновны. В одном случае приверженец салафитского движения посетовал в соцсетях, в своем аккаунте, что салафитам приписывают какие-то злодейства, хотя они не имеют к этому никакого отношения. Просто написал, что они не “Братья-мусульмане”, не приверженцы ИГИЛ, которые в Казахстане признаны террористическими организациями, и все. А преподнесли это, будто он проповедовал экстремизм. Причем эксперт из Южно-Казахстанской области единолично пришел к выводу, что это высказывание разжигает межнациональную рознь. Так как я ничего такого в тексте не увидел, возникли вопросы к этой экспертизе. Была назначена комплексная экспертиза, поставлены вопросы перед несколькими специалистами, но уже из другого региона. Текст исследовали столичные специалисты – психолог, филолог и религиовед. Они не нашли в высказываниях ничего экстремистского. Прокурор на процессе возражал, просил вынести обвинительный приговор, настоял на допросе экспертов. Мой оправдательный приговор был обжалован, но апелляция оставила его в силе. Таких два приговора было в 2019 году, оба вступили в законную силу. Но прокуроры шли до конца. Вообще на моем опыте не было случая, чтобы гособвинитель отказался от обвинения.

– В целом какие преступления в регионе вы можете назвать распространенными?

– Чаще всего: украл, выпил – в тюрьму. Бытовые преступления, причинение вреда здоровью в состоянии алкогольного опьянения. Но больше всего кражи, несмотря на то, что правоохранительные органы профилактикой занимаются. Прокуроры, сменявшие у нас один другого, обещали искоренить их, город-то маленький, но как они были, так и есть. Потому что одними карательными мерами ситуацию не исправишь, это зло социальное, и чтобы изменить что-то, должно быть взаимодействие между исполнительной властью, судебной и законодательной. Причина в том числе и в моральной деградации общества, и система пенитенциарная не совсем хорошо срабатывает. Поэтому мы назначаем человеку наказание, не связанное с лишением свободы, а он продолжает совершать преступления. В колониях же в основном находятся рецидивисты, совершавшие кражи неоднократно. Количество тюремного населения у нас чересчур большое. Мы пытаемся бороться с этим путем освобождения условно-досрочно, а в дальнейшем работы с ними недостаточно, они и возвращаются обратно.

– Если отойти от темы преступлений, лично Вам угрозы поступали по работе?

– От осужденных ни разу угроз не было. В прокуратуре, когда работал, разговаривал с осужденными, в колонию заходил, у них нет ненависти, неприятия, негатива какого-то ни к судьям, ни к прокурорам. Говорят, вы же человек государственный, выполняете свою работу. А со стороны отдельных лиц, которые пытаются оказать давление на суд, случаи угроз были. Грозили – завтра мантию снимешь, работу не найдешь.

Зауре Жумалиева