Должна быть цензура — эксперт о моде снимать все на камеру и буллинге в Казахстане

Председатель правления ОЮЛ "Союз кризисных центров" Зульфия Байсакова в интервью газете “Литер” рассказала о психологическом здоровье подрастающего поколения, о том, какие действенные программы должны быть разработаны в Казахстане и как эффективно бороться с буллингом, передает Liter.kz.

"Психологическое здоровье — это основа общества"

— Сегодня психологическое здоровье, наконец, начинает цениться наравне с физическим. Можно ли сказать, что мы пришли к тому, что готовы сформировать психологически здоровое общество?

— Культура психологического здоровья должна у нас прививаться, начиная со школы. Союз кризисных центров на протяжении многих лет прорабатывал вопрос о наличии школьных психологов. Этот инструмент создан. Сейчас мы хотим, чтобы все психологи становились профессиональнее. Мы понимаем, что у них низкая зарплата, а потому нет мотивации. Отсюда высокий уровень тревожности среди молодого поколения. Яркое тому доказательство — обращения на телефон доверия, где каждый пятый звонок связан с какими-то тревогами, опасениями и страхами. Дело все в том, что как раз-таки развитием или поддержкой психологического здоровья мы занимаемся более 15 лет через деятельность телефона доверия "150″. Это и есть возможность помочь каждому ребенку в кризисной ситуации. Он может позвонить на телефон доверия, где с ним поговорят психологи, которые помогут ему найти в себе ресурсы, чтобы решить вопрос. Бывают, конечно, и крайние ситуации, когда необходимо подключить госструктуры или же перенаправить его к более узким специалистам. 

— В своем Послании президент страны как раз подчеркнул, что требуется институционально усилить в образовательных учреждениях службу психологической поддержки, организовать единый телефон доверия и разработать действенную программу помощи жертвам насилия. Как Вы это видите?

— Мне кажется, что корень вопроса заключается в том, что у нас очень большие школы. Пресловутость идей, взятых из-за рубежа, подушевое финансирование привели к тому, что в школе на 1 300 мест обучаются две тысячи учеников. Для кого-то это выгодно, потому что за каждым ребенком идут деньги. Безусловно, данные школы будут материально обеспечены, у них имеется великолепное оборудование. Но, на мой взгляд, когда директор школы и весь педагогический состав нацелен на 1 300 детей, они никак не смогут уследить за двумя тысячами. Надо запретить принимать большое количество детей. При этом необходимо создавать филиальность школ, создавать начальные классы отдельно. 

У нас реконструируют двухэтажные школы, но почему бы не рассмотреть введение третьего этажа? Почему в построенных жилых комплексах первые этажи не выкупаются государством? Потому что это невыгодно. 
Я считаю, что дело в том, что сегодня имеет место отсутствие понимания проблем и поиска решений со стороны госструктур. Еще раз повторюсь, необходимо прекратить подушевое финансирование. Пусть это будет временно. Надо выкупать первые этажи. Посадить туда детей, и мы увидим маленькое образовательное учреждение, где будет создана комфортабельная среда для обучения. Тогда не будет ни буллинга, ни жестокого обращения. Частные школы к этому стремятся. К тому же педагоги сейчас неплохо зарабатывают. Но мы хотим возложить ответственность на психологов. Сколько получают психологи? В лучшем случае 120 тысяч тенге — на фоне зарплаты учителей в 400 тысяч тенге. Хороший психолог не пойдет работать в школу. Потому что маленькая зарплата — это во-первых. Во-вторых, — бесконечный контроль, а в-третьих — давление со стороны администрации.

Психологическая служба должна строиться на уровне конфиденциальности и анонимности. Ко мне пришел ребенок, я не должна всем рассказывать, что с ним произошло. Нужно просто ему помочь выйти из этой ситуации. Если вы сегодня сообщите, как того требует закон, что он стал жертвой, то ни один ребенок больше не придет к этому психологу.

"Наши дети — это наше настоящее"

— Касательно буллинга в школах. Так, заместитель министра внутренних дел Игорь Лепеха рассказал, что пока административной ответственности за буллинг в Казахстане нет, но уже в ближайшее время должен появиться соответствующий законопроект. Каким он должен быть, на Ваш взгляд?

— Знаете, если дать буллингу четкое определение, то агрессора за него можно будет привлечь. У нас как всегда было — либо за оскорбление, либо за жестокое обращение. Но не было такого, чтобы привлекались несовершеннолетние за преступления по отношению к другим несовершеннолетним. Конечно, законодательство у нас замечательное. Но все-таки следует разработать соответствующие подзаконные акты. Вот, например, что такое исправительное учреждение? Оно "вытаскивает" человека, которого нужно исправить. Когда он покидает такое учреждение, он уже не должен быть агрессором или насильником. Нам нужно менять систему в целом, менять поведение этих людей в лучшую сторону. В случае с подростками далее последует работа с родителями. 

— Сегодня можно наблюдать странный тренд: очень много правонарушений и хулиганств снимаются на камеру, а затем выставляются в соцсети. Как с этим бороться?

— Это надо запрещать. Должна быть цензура. Нужно привлекать к ответственности. Раньше было целое подразделение полиции, которое за это отвечало. Сейчас идет реорганизация, жалуются, что это невозможно. Я считаю, что это возможно. За рубежом это четко отслеживают. Вы понимаете, если один раз видео попало в соцсети, оно уже никогда не уйдет оттуда. Нужно жестко с этим работать. 

— Что делать родителям, у которых дети стали жертвами буллинга?

— Здесь однозначно надо искать профессионалов, которые могут помочь ребенку с психологической точки зрения. И такие психологи есть, на телефон доверия всегда ведь можно дозвониться. Это все бесплатно. Очень важно, чтобы была оказана профессиональная помощь. Потом можно пойти, например, к более узкому специалисту. Например, к нам обращалась женщина, которой сказали, что ее дочь подверглась буллингу в спортивной секции. Сначала со стороны тренера, потом — со стороны девочек. Безусловно, девочка ушла из секции очень травмированной. Наш психолог поговорила с ней, и та перешла в другую секцию. Это можно решить медиативным способом. Просто нужно в каждом случае разговаривать с профессионалами. 

— Возвращаясь к Посланию президента, как быстрее и эффективнее можно реализовать его идею в части вопроса по искоренению буллинга?

— Знаете, я думаю, что любое Послание, которое есть, основывается на документах. Они должны содержать хороший анализ. Если анализ есть, то пути выхода уже будут "напрашиваться" сами. Моя точка зрения по буллингу: в ближайшие два года нам нужно модернизировать школы. Наши дети — это наше настоящее, которое сталкивается с проблемами сегодня. Поэтому необходимо создать им нормальные условия для образовательного процесса, где будет присутствовать и большая часть воспитательного компонента. Это удастся, если мы с научной точки зрения, с опытом практика начнем разрабатывать вещи и делать это как "слышащее государство". Я поняла, что надо всегда иметь свое мнение и высказывать его. Если промолчишь, то всегда причислят к мнению большинства, где все просто отмолчались. Необходимо предлагать вещи, которые могут реально помочь. 

Ночной звонок

— Какими рекомендациями по профилактике жестокого обращения с детьми и женщинами Вы могли бы поделиться? 

— За последние пять лет люди изменились. Сегодня в нашем обществе сформировано понимание и желание помочь другому человеку. К нам в год приходят около 500 жертв бытового насилия. Откуда они? Около 30% из них мы узнаем по сообщениям людей. Они сообщают о том, что человеку плохо, что кто-то стал жертвой насилия. Как мы получаем информацию о жертве насилия? Через социальные сети. Также мы дружим с разными организациями. Правозащитный блок сразу узнает, куда обращаться, к ним идет большое количество населения. Многодетные матери — в "Бақытты отбасы". Мы делаем, в первую очередь, ставку на те организации, которые работают напрямую с населением. На мой взгляд, это важно. Информировать надо бесконечно. Помимо этого, мы проводим пресс-туры, пресс-конференции, разные мероприятия.

— Сколько звонков поступает в день? С какими вопросами?

— У нас есть кодификатор. Самая большая проблема — семейные отношения. Это касается не только детей, но и супругов, сестер и братьев. Это и отсутствие взаимопонимания со стороны сверстников. Третья проблема — бытовое насилие. Вопрос ранней беременности также остается актуальным. Игро-, нарко-, алкозависимости. В месяц поступает более восьми тысяч звонков. При этом у нас нет финансирования, государство нас не поддерживает. Как-то мы хотели отказаться от работы в ночную смену. Но выяснилось, что именно ночью звонки усиливаются. И они очень тревожные. 

— Оказывается ли содействие в получении адвоката и материальной помощи жертвам насилия?

— Мы не оказываем. Материальная поддержка оказывается только тем, кто здесь проживает. Она включает в себя проживание, пятиразовое питание и одежду.

— Сколько человек на сегодня проживают в вашем центре?

— На сегодня проживают 28 человек. Все приехали из разных регионов. К тому же при нашей поддержке открыты кризисные центры в регионах. Я была разработчиком стандартов и профилактики бытового насилия. На сегодня по всему Казахстану действуют 36 кризисных центров. 

— За причинение вреда здоровью предусмотрено наказание в виде ареста на 15 суток. Как считаете — не маленький ли это срок?

— Закрывают всего на 72 часа. Это максимум. Альтернативой должны быть общественные работы. Пусть агрессоры подметают улицы. Также они должны пройти коррекционные курсы по изменению своего поведения. Чтобы выработать у них уровень ответственности, надо снижать уровень агрессии.

Алма Кенжебекова, Алматы