У войны не женское лицо

Когда речь заходит об Афганской войне, обычно вспоминают боевые заслуги офицеров и солдат 40-й общевойсковой армии. Между тем не стоит забывать, что вместе с мужчинами в Афганистане выполняли свою работу и женщины. Заместитель главного редактора газеты "Литер" записал воспоминания медицинских сестер, чьи судьбы оказались втянутыми в самое страшное и трагическое событие для человечества — войну. 

Перед тем как осветить данную тему, я долго думал: на что шли советские женщины, принимая решение уехать в Афганистан. Жалели ли они об этом? Скорее всего, нет. Участие женщин в Афганской войне — тема нераскрытая. Даже нет точной статистики о том, сколько их там было. Однако они наравне с мужчинами выносили все тяготы войны, а иногда и рисковали своей жизнью не меньше солдат.

"Плакать нам не разрешали" 

Вечером началась стрельба, и тогда я поняла, куда приехала. Спряталась под окном и плакала. А куда деваться? — разливая чай, начала свой экскурс в прошлое Бахит Рахимжановна Калиева.

В далеком январе 1984 года она попала в Афганистан. Бахит Калиевой было 28 лет, когда ей пришла разнарядка. Бывшая хирургическая медсестра работала в Целинограде и ничего не знала о войне. Пододвинув мне вазу с конфетами и печеньем, она продолжала:

В это время как раз впервые набирали из числа гражданских. Мне предложили, дали время на раздумье. Дома все были против, но я все же согласилась. Подавали заявку четыре человека. В итоге поехала только я. И стала первой женщиной, поехавшей в Афганистан из Целинограда,— рассказывает Бахит Рахимжановна. 

Из Целинограда Бахит Калиева долетела до Ташкента, где находился пересыльный пункт. 

В Ташкенте солдат и сообщил мне: "Не знаю, вроде горячая точка — Пули-Хумри". Там и находился гарнизон, наш госпиталь, — говорит Бахит Калиева. 

А далее несколько десятков человек, включая Бахит, посадили в военный самолет и отправили в Кундуз. Первые два дня Бахит Рахимжановнане осознавала, куда попала и что ее ждет. Невыносимая жара, непривычный пейзаж, нищета, шок от того, как плохо живет местное население. Одним словом — вокруг все было непривычно. Тогда и пришло понимание, что делаобстоят не так хорошо.

В Кундузе женщин не было, я была одна. Начальник пересылки поместил меня к себе в кабинет. В эту ночь я не спала, а сидела под окном и плакала. Позже я узнала, что плакать нам не разрешали. Но этот грохоти повсюду стрельба... я это до сих пор помню. Тогда и поняла, куда попала, — вспоминает женщина.

По приезде на место службы — в город Пули-Хумри, провинция Баглан, Бахит Калиеву определили в хирургическое отделение. — Туда не всех брали, а у меня была специальность, — делится она. Работать приходилось в экстремальную жару. В сложных и тяжелых условиях. — Хоть кондиционер работает — все равно укутаешься в простыню. Чтобы дышать было легче, — рассказывает женщина.

Нехватка рабочих рук — еще одна трудность, с которой приходилось встречаться медикам в Афганистане. На весь госпиталь в Пули-Хумри приходилось всего четыре медсестры и пять хирургов. Но это были врачи от Бога, – вспоминает Бахит Калиева. 

Какие только сложные операции они ни делали. Молодцы. При этом нас всегда поддерживали. Ничего не бойтесь, говорили нам. Если не было необходимости вызывать врача, то мы сами проводили некоторые процедуры, сами принимали раненых. Иногда мы не спали сутками, — говорит Бахит Калиева.

Моя собеседница продолжает свой рассказ. 

Предсмертная агония совсем юных ребят. Страшно. Страшно, когда молодые умирают. Я сидела возле них и думала,какое горевыпало на долю матерей. Плакала. Было тяжело, встанешь, зайдешь в закуток, поплачешь. И идешь дальше, — вытирая слезы, вспоминает Бахит Рахимжановна.

И даже звезды на небе сияют ярче там, где твой дом

Это моя самая любимая — передает мне свою медаль Бахит Рахимжановна. — Мне ее посол Афганистана вручил. Аушев приезжал. (Руслан Аушев — Герой Советского Союза, бывший глава Ингушетии, — прим. автора). Тоже вручал мне вот эту, но это было чуть позже. Медалей у меня много, но вот эти мои самые значимые, — Бахит Рахимжановна не перестает перебирать разложенные на столе знаки отличия.

В 1988 году в Ташкенте состоялся I Всесоюзный слет медиков-интернационалистов. На слет, проходивший под девизом "Милосердие требует дел", прибыли более 200 делегатов со всех концов страны. Они представлялибольшой отряд медицинских работников, честно исполнивших свой интернациональный, гражданский и профессиональный долг в Афганистане. Среди почетных гостей были медики — ветераны Великой Отечественной войны. В числе тех, кто принял участие в работе форума, была и Бахит Калиева. Там ее наградили медалью "От благодарного афганского народа".

Пока Бахит Рахимжановна продолжает показывать свои медали, я пытаюсь осознать, насколько сильные эмоции испытывают люди, идущие в бой. Люди, которым предстояло испытатьи жар боев, и радость первой победы над врагом, и величие братства, и горечь утраты... При помощи рассказа Бахит Рахимжановны я пытаюсь представить примерную картину. 
Раннее утро. Из окна видна большая дорога. Военная колонна медленно поднимается вверх. Слышны звуки двигателей, шум гусениц, повсюду ревут клаксоны, кто-то высовывается из окна и машет рукой. Солдаты идут в бой. Возможно, в свой последний бой. 

Этот был тяжелый момент. Провожать их, — будто бы читая мои мысли, вспоминает Бахит Калиева. — Потом строишь палатку и ждешь. Значит, недалеко от нас проходит операция...
С наступлением ночи приходило долгожданное затишье. Тогда люди выходили на улицу. Садились рядом, поднимали головы к небу, чтобы не видеть ничего вокруг, — хотелось просто смотреть на звезды.

А до них как рукой подать. Сидишь и думаешь: "Ой, я дома сижу". Бывало и такое, — улыбаясь, делится Бахит.
В мае 1986 года она вернулась домой. За ее плечами большой стаж работы в сфере медицины. Бахит Калиева работала в городской поликлинике, а затем в онкологической больнице. Сегодня Бахит Рахимжановна на пенсии и наслаждается заслуженным отдыхом. 

Никогда не забуду одно. Когда я уезжала, мне сказали: "Побудешь в Афганистане — хирургом станешь". Я удивлялась, как медсестра хирургом-то станет? Хирургом не стала, но опыт набрала на всю жизнь — смеясь, заключила Бахит Калиева. 

"На этой земле я все и поняла"

Мы с Махбубой Абдрахмановной Файзрахмановой сидим в чайхане. Из динамиков доносятся восточные мелодии. Место встречи выбрано неслучайно. Как говорят: "Восток — дело тонкое".Так что стремление к аутентичности никто не отменял. Более того, за время подготовки материала я понял, что общение на такую непростую тему требует чего-то большего — необходимо учитывать все нюансы. Испокон веков чайхана была заведением, призванным сохранять стабильность в обществе: здесь обсуждали новости и дела, строили планы, вспоминали прошлое.

За чашкой чая Махбуба Файзрахмановаи поведала мне о своем прошлом.

- Опишите первые ощущения после того, как Вы оказались в Афганистане? — начинаю я нашу беседу.

Махбуб Абдрахмановна глядит перед собой в пространство, задумывается. 

Сейчас...поняла ... Этот вопрос мне никогда никто не задавал, — говорит она. — Когда ступила на землю афганскую, ощутила неопределенность. Слышишь разговоры солдат. И тогда начинаешь ощущать, что такое война. По словам, по тому, как ребята прощаются друг с другом. Кто-то летит в Кандагар, кто в Шинданд, кто в Герат или Файзабад. А прощались они самым натуральным образом. Они просили: "Дай Бог, встретимся в Союзе". Когда я это впервые услышала.... Поняла, что сегодня здесь можно быть, а завтра тебя может не стать. На этой земле я все и поняла, — начала она свой рассказ. 

Действительно, военные медики — это люди, которым порой приходилось работать в экстремальной обстановке, с огромным риском для жизни. Их свершения стоят в одном ряду с подвигами героев сражений.

Медсестре Махбубе Файзрахмановой было 30 лет, когда ей предложили поехать в Афганистан. Причины, побудившие ее к такому выбору, она объясняет коротко — патриотическое воспитание. 

Поехала в Афганистан из Джамбула (ныне Тараз — прим. автора). Мне предложили, и я поехала. На данный момент не все понимают, что такое война. Так и я была такой. Каждый день люди говорят: война и мир, жизнь и смерть. А чтобы понять смысл этих слов, мне надо было лично все это пережить, — поясняет Махбуба Абдрахмановна.

Так, в конце 1985 года Махбуба Файзрахманова оказалась в инфекционном отделении госпиталя Шинданда. После гражданской поликлиники сразу окунуться в работу военного госпиталя очень сложно — и физически, и психологически. Женщина вспоминает, что порой бывало так, что единовременно разворачивали 600 инфекционных коек. Солдаты болели всеми видами инфекций: гепатитом, паротитом, брюшным тифом и малярией. Причем одновременно. 

Каждый день я была на ногах в 6.00. Вечером уже кое-как до постели дойдешь. Так и жила. Сначала работала в травматологии, затем перевели в инфекционное отделение. Это еще опаснее, чем травматология, — считает она.

Безусловно, на протяжении всей истории военных конфликтов армия и болезньидут нога в ногу. Более четверти личного состава 40-й армии в Афганистане было постоянно небоеспособно по причине инфекционных заболеваний.
Мальчики возвращаются

Махбуба Абдрахмановна вспоминает: Было тяжело, но к работе привыкаешь. Плачешь, когда ребят видишь. Парням по 18 лет. Я их жалела как своих младших братьев.

Навсегда врезалась в память Махбубы картина: молодой парень на больничной койке. 

Я никогда не забуду его потерянный взгляд. Лежит такой маленький, щупленький. Ребенок еще совсем. Подходишь к нему. Он бедненький на меня смотрит. Я ему говорю: "Ты чижик?". Он отвечает: "Да". Я ему: "Я тоже чижик. (Чижик — новобранец, прим. автора). Давай не переживай, как-нибудь выйдем". Ну, я старалась, как только могла, старалась их поддержать. Особенно вот таких мальчиков. 

Женщина замолчала, видимо, воспоминания бередили израненную душу. Слушать Махбуб Абдрахмановну было легко и трудно одновременно. Легко, ибо по своей натуре человек она добрый и открытый. Трудно, потому что начинаешь в полной мере осознавать весь ужас, который ей пришлось пережить.

Ночью меня разбудили: "Махбуба, тебя зовут". — Кто зовет? — Солдат зовет. — Как это среди ночи, с какой стати? — Он в травматологии. — Кто там? — Манас!". Он был из Тараза. Все время называл меня сестрой. Прихожу туда и вижу... его правая сторона вместе с ухом были полностью оторваны. А он еще живой. И повторяет: "Махбуба, Махбуба, сестра!". При смерти человек ищет самых близких, самых родных людей. А я единственная, кто была рядом, — утирая слезы, вспоминает Махбуба Абдрахмановна.

“Помню и Женю Евтушенко. Он горел в танке, остался жив. Я сама лично ухаживала за ним. Мы его потом отправили в Кабул. Эти эпизоды были самыми страшными в моей жизни. Пережить все вместе с этими ребятами очень тяжело”, — тихо отвечает Махбуба Файзрахманова. 

Женщина замолчала, вздыхая.

Я представляю себе ребят, на короткое время воскресших в памяти медсестры. Вот молодой боец, почти мальчик, лежит на больничной койке и плачет, не желая умирать. Даже глаза потускнели на бледном от предсмертной тоскилице. Вот рядом с ним земляк Махбубы — Манас, настоящий батыр,отдавший свою жизнь на земле Афганистана во имя спасения других. У него, наверное, были черные глаза, которые на все смотрели сосредоточенно и твердо. А вот и его боевой товарищ Женя Евтушенко, бесстрашный человек, чье героическое сердце билось до последнего.

Цена жизни 

Бывшая медсестра сделала паузу, посмотрела на меня внимательно:  Я об этом редко кому говорю, — улыбается Махбуба Файзрахманова. — Но тогда это было не смешно. 

Здесь я сделаю небольшое отступление, прежде чем продолжить. Если в рейде мужчины-медики тоже считались бойцами (с полным боевым обмундированием), то с женщинами все обстояло иначе. За территорию части женскому медицинскому персоналу самостоятельно выходить не разрешалась. Служба в основном проходила на территории госпиталей. В боевых действиях женщины-медики не участвовали, но тем не менее они регулярно попадали под пули. Это произошло ис Махбубой Абдрахмановной. Женщина попала под обстрел и чудом осталась жива. 

Солдат отправляли на реабилитацию. Я их сопровождала из госпиталя в санчасть. Расстояние между объектами где-то 20 километров. Проезжали мы по территории местных жителей. Внезапно машина остановилась. Началась стрельба. Все наши ребята попрыгали в канаву. А я не смогла. ЗИЛ — машина-то высокая. Я одна осталась в кузове. Вдруг что-то рядом взорвалось, — продолжает свой рассказ Махбуба. — Тогда и решила, что не могу больше ждать. Начала спускаться, перелезая, ухватилась руками за решетку борта. И зацепилась кольцом, —в этот момент Махбуба показывает на свою руку. — Я не успела ее разжать. В это самое время ребята меня вырвали и бросили в канаву. И сами на меня упали.

Я смотрю ей в лицо. Слезы горечи навернулись на глаза Махбубы Абдрахмановны. Бархатный голос Мустафы Сандала, доносящийся из динамиков чайханы, его проникновенные и волнующие песнистановятся в эту минуту абсолютно неуместными. Тени прошлого окутывают комнату. Горечь и обида. Незаживающая рана. Неумирающая память о войне. 
Женщина утирает слезы.

Тогда я получила перелом тазовой кости и лишилась пальца. Смотрю на руку — торчит одна белая кость и ни грамма крови. 

От судьбы не уйдешь 

...Говорят, от судьбы не уйдешь. Говорят, что судьбу человека определяют его мысли, поступки, действия. И рано или поздно на каждую отданную в пространство мысль, совершенное действие и сказанное слово непременно найдется свой ответ. С другой стороны, судьба — понятие глобальное. Поройи чистая случайность может определять будущее. Случайности не случайны, скажут многие. Возможно. Значит, далеко не все в наших руках.

Принято, что когда в жизни человека происходят трагические события, он вспоминает о злом роке.Или о Боге.Ищет ответы с позиции веры. Может быть, судьба или рок — нечто присущее человеку с рождения? А может, это последствия его собственного поведения? Наверняка истина заключена где-то посередине. Превратностями судьбы продолжила свой рассказ Махбуба Файзрахманова. 

Я назвала эти события "кабульскими приключениями". Однажды была там. Помню,в тот деньчто сняли то ли Бабрака Кармаля, то ли Мохаммада Наджибуллу(экс-президенты Афганистана, — прим. автора). Город был закрыт. Советских никуда не пускали. Женщины есть женщины — барахла себе всегда хочется купить.А никто не хочет идти. Это понятно, поймаешься — депортируют. Решила, что тогда пойду одна. Сама ни слова не понимаю. Девочки мне сказали: "Не забудь. Госпиталь — это "шафухана", русский — "шурави". Это если заблудишься. И не попадайся на глаза нашему майору. Увидит тебя, пиши — пропало, отправит домой без никаких", — вспоминает ветеран.

Выслушав "наставления" коллег, Махбуба все же отправилась в город. Каких-то проблем она не испытывала, все проходило на удивление легко. Женщина посмотрела город, прикупила, что хотела.Примечательно, что военный патруль все ломал голову, но так и не смог понять, кто же она такая. 

Внешне я похожа на местных. Только по одежде не особо походила. Дозорные со мной заходили в эти дуканы (небольшая торговая лавка, — прим. автора), слушали. Я в это время молчала. Только они выходят, я покупаю, — смеется она. 

Когда Махбуба Абдрахмановна начала думать о том, что пора бы уже возвращаться на базу, раздался оглушительный взрыв. 

Взорвался дукан. Именно тот, в котором я находилась минуту назад. Я этого никогда не забуду. От страха я побежала и заблудилась. Шла по незнакомым улицам, боясь спросить дорогу у взрослых. Наконец решилась — спросила у мальчика: "Шафухана, шурави, шурави". Мальчик ничего не ответил, только пальцем показал направление. Так я и пришлак своим. Хочу зайти в госпиталь, а там этот майор на КПП. Решила переждать. А он,как назло, все не уходит. Уже начало темнеть, я не знаю, как быть. Вдруг вижу — наша машина едет. Ябегом к ним. Благо, они остановились, — говорит моя собеседница. 

Она снова начала рассказывать своим тихим голосом: 

В Кабуле ждали рейс. Один самолет уже набрал пассажиров, двери закрыли. В этот момент подъезжает машина. Оттуда выходит полковник. Из самолета высаживают молодого лейтенанта. Вместо него сажают этого самого полковника. Парень, конечно, сопротивлялся, ноего все равно высадили. Я тогда подумала, какая все-таки несправедливость. Ну и что, что ты полковник! И что думаешь? Метров на 50 самолет поднялся и взорвался. Столкнулся с вертушкой! — покачивая головой, сообщила Махбуба Файзрахманова.

Я потом слышала, что пилоты не дослушали разрешения на взлет,— поясняет женщина. — И тогда я посмотрела на этого лейтенанта. Он был белее белого. У казахов есть такая поговорка "Талқаныңтаусылмасын, бала". Вот так. Значит, кому-то было суждено умереть, а кому-то остаться жить, — заключила Махбуба Абдрахмановна.

В 1988 году она вернулась в Казахстан. Говорит, что поначалу испытала радость от возвращения домой. А после стала понимать, что, несмотря на все трудности, войну, болезни и смерти, —люди там не прекращали находить позитивные моменты. 

Мы все собирались. Наши ребята, соотечественники приходят к нам в госпиталь после боев. Спрашивают: "Девочки, как дела?". А мы старались все готовить для них: "Интересуемся — все ли ребята вернулись?". И, когда сравниваешь прошлое и настоящее, то понимаешь, что такое жизнь, — заключила МахбубаАбдрахмановна.

Ветеран замолчала... задумалась о том, куда девались из жизни сильные и красивые люди, и, думая, осматривала ажурную скатерть, как бы ища в ней ответа.

Послы милосердия 

Добрый день, Жанат! Извините, я переговорила с Гульжанар. Конечно, нам будет удобно. А может, в нашем клубе встретимся? Вас устроит? — за день до встречи сообщила Алма Куанышевна Абылкасымова. 

...Я нахожусь в столичном Союзе инвалидов и ветеранов войны в Афганистане. В большой комнате свободно. Мебели почти нет: длинный стол, пара стульев для встреч и переговоров. На стене — карта Афганистана. Слева от карты гитара, а справа — домбра. Военные — народ музыкальный. Что и говорить. Музыка всегда являлась важным элементом военного управления и воинских ритуалов. 

Возникла такая мысль, это не только вспоминая о войне. Я думаю, что медики — неженская профессия. Это мужская профессия. Те, кто был там, в Афганистане, поймут. Да и те, кто сейчас находятся в Украине, оказывают помощь... Я считаю, что это мужская работа, — делится со мной АлмаКуанышевна — умная и интеллигентная женщина. — Потому что помощь, которую они оказывают, простая женщина не сможет оказать. Для этого нужно иметь характер, силу воли. Но и сострадание нужно иметь. Это в первую очередь. О том, что происходило в Афганистане в 1980-х годах, приходилось только догадываться. Никаких подробностей об операции не сообщалось. Перебивались скупыми сообщениями в газетах. А взамен —лишь цинковые гробы с останками погибших солдат. 

Трудно представить, что чувствовали родственники погибших. Затем появлялись военные репортажи из так называемых горячих точек, да и то — только оптимистические, победные, героические. Пресса и власть всячески старались скрыть правду.Какая война шла на самом деле — загадка. 

По телевизору часто крутили, и у меня было такое чувство, что там наши ребята гибнут, — рассказывает Алма Абылкасымова свою историю о том, как попала в Афганистан. Онани минуты не сомневалась, стоит ей ехать или нет. Она сама пришла в военкомат. Военком так удивился, говорит: "Вы сами захотели?". Я сказала да. Потом он спросил, почему и для чего. Я ему ответила, что может, моя какая-то посильная помощь нужна будет? Он еще больше удивился и говорит: "Хотите я вам один секретный документ покажу? Хоть я и не имею права этого делать, но я вам все-таки его покажу". Он, видимо, подумал, что я с такой целью пришла. Это ведь тоже психология, политика, понимаете? — говорит участница Афганской войны. 

Военком достал из сейфа документ, подтверждающий право на льготы. Алма признается, что на тот момент ничего об этом не знала. 

Когда он мне его показал, я спросила: "А какое это имеет значение?". Тогда он ответил, что ему все понятно. И буквально через две недели мне пришел паспорт из Москвы, — продолжает рассказ Алма Абылкасымова. 

О ее решении поехать в Афганистан никто не знал. Родителям и коллегам Алма рассказала позже, когда назад дороги уже не было. Ей предстояло служить в Кабуле. С аэродрома Алму привезли на территорию, огороженную колючей проволокой. Здесь располагался госпиталь, в котором она и проработала три года. 

Когда я работала в реанимации, у нас были очень "тяжелые" ребята. Получали сведения, будто бы боевую точку полностью уничтожили моджахеды. Будто там никого не осталось, — говорит Алма Куанышевна. — Но там были наши ребята, но в каком состоянии! У них дефицит массы тела достигал критической отметки. Представьте,по 25 кг,по 30 килограммов им недоставало. Скелет — кожа да кости. Я помню, разговорилась с одним. Он мне говорит: "Мы остались одни, у нас ни еды, ни воды не было. Мы мочились и пили свою собственную мочу".

По ее словам, были и те, кто пытался самым радикальнейшим образом откосить. На какие только ухищрения, порой, иво вред своему здоровьюшли некоторые солдаты. Алма Абылкасымова считает, что именно военное положение вынуждает человека раскрыться по-настоящему. 

Мы находились за колючей проволокой по 24 часа в сутки. Есть люди, которые не могут так, им нужна воля и свобода, им хочется выйти. А ведь не было таких условий. Чтобы абстрагироваться от всех ужасов, я много читала, — делится воспоминаниями ветеран. 

Алма Куанышевна рассказывает, что медиком она стала неслучайно. Связать свою жизнь с медициной ее подтолкнул случай из детства. Однажды еще маленькая Алма осталась дома одна с младшими братьями. Вдруг один из них начал жаловаться на боли в животе.

А я сама ребенок, школьница — что я могу ему сделать? Соседка была врачом. Я младшим сказала, чтобы сбегали и позвали ее. А она отказалась прийти. Она даже не посмотрела, что перед ней дети стояли. Ну как так, она же врач! Я тогда даже о клятве Гиппократа не знала, вообще ни о чем не знала. Просто меня поразило ее отношение. Я тогда подумала, что выучусьи всегда буду оказывать помощь людям. Видимо, у меня внутри это было всю жизнь, — объясняет Алма Абылкасымова.

"Мы были детьми, мы такого сроду не видели"

У меня, вообще, надо сказать, целая история произошла, — настал черед вспомнить прошлое Гульжанар Асановне Садыковой. — Сама я родом из города Рудного Костанайской области.У меня мама работала на вокзале. Однажды военком зашел со служебного входа и спрашивает: "Нет ли лишних билетов? Мне нужно". Мама коротко отрезала: "Там дети стоят, старики. Идите в общую очередь", — рассказывает участница Афганской войны. — А он все повторял и повторял, что он военком, а мама отвечала, что ей без разницы. В отчаянии он вытащил козырь из рукава: "Хорошо, я вашего сына отправлю в горячую точку". А мама ему в ответ: "Вы не угадали. У меня одни дочери". Казалось бы, все, конфликт исчерпан. 

В то время Гульжанар Садыкова работала в городской пульмонологии. Ей было 23 года. Тогда она и представить не могла, что два с лишним года ее жизни покроет тень войны, как Гульжанар тогда думала, далекого Афганистана. Через некоторое время человек из военкомата все-таки пришел.

Приходит замполит — один майор. Говорит, что я ему нужна, меня рекомендовали из городской больницы. Спросил — не желаю ли я поехать в Афганистан. А мы же дети-патриоты, нам доверили, как мы можем не пойти? С какими глазами потом ходить на работу? Скажут ведь — струсила! Я сказала, что, конечно, поеду. Сестра была против, у нее там уже погиб муж, а теперь и сестренка собралась на войну. Вот так уже через месяц я оказалась в Афганистане, — продолжает свое повествование Гульжанар Асановна. 

— Выяснили, что это были проделки того полковника? 
— Да, потом через какое-то время этот полковникприходит к маме и спрашивает: "Ну как ваша дочь?". Мама отвечает, что все нормально, работает, служит. Он развернулся и ушел, — рассказывает ветеран.

От матери Гульжанар скрыла, что отправляется служить в Афганистан.Особенно на этом настаивали в военкомате. Была установка. По итогу ГульжанарАсановну определили в госпиталь в Джелалабаде. 

Там был настоящий дурдом — круглое толкают, а квадратное катят. Когда мы приехали к начальнику, он спросил, где я работала. Я ответила, что в пульмонологии. "Хорошо, будете работать в терапии". И тут, представьте, меня отправляют в хирургию! 

С этого момента передовой линией Гульжанар Садыковой стал госпиталь, где ежедневно и ежечасно собственными глазами она видела все происходящее вокруг: кровь, боль, страх. Больше всего молодая медсестра боялась ночей. В это время начинался большой поток раненых. Девушки сломя голову бежали в отделение. О себе думали в последнюю очередь, ведь промедление могло стоить пациенту жизни. Каждый знал свою работу, все были заняты. Рассказывая о том, что она видела своими глазами, Гульжанар смотрит вверх и немного вбок, чтобы не позволить предательской слезе пролиться.

Через неделю поседела. Полностью. Как будто корону надели. Мы же детьми были, мы такого сроду не видели. Домашние девчонки, никуда особо не ходили, работа — дом. А там все реально. Все, что солдаты переживали в боевых действиях, мы проживали вместе с ними. Порой онипривозили ребят, не понимая того, что их уже не спасти, — волна эмоций нахлынула на Гульжанар Асановну. Она медленно отходит к окну и смотрит вдаль. 

В это время, чтобы как-то разрядить обстановку и поддержать Гульжанар Асановну, Алма Куанышевна вспоминает житейское, уютное, доброе, женское. Она рассказывает, что однажды к ним приехала группа из Ленинградской медицинской академии. Приезжали подготовить материал для научной работы. 

Группа была потрясающая, врачи и медсестры грамотные такие. Все-таки Ленинградская медицинская академия отличалась колоритными людьми. Это было как раз под Новый год. Мне захотелось нашего блюда — мант. У меня как раз были и мантоварка, и мясорубка. Испекла медовый торт в автоклаве. Где-то откопала рыбу, сделала хе. Они так уплетали эти манты! Сказали: "Такие огромные пельмени!". Они в первый раз манты видели, — смеется Алма Абылкасымова.

Она до сихподдерживает отношения с российскими коллегами. 

 Эта дружба имеет очень большое значение. Много ценностей мы вынесли со службы, — подмечает Алма. 

“Согласна. Все что ни делается в жизни, все к лучшему, — утирает слезы и присоединяется к нам Гульжанар Асановна. — Работая там, в Афганистане, ты получаешь результат. Твои солдаты и офицеры выходят из частиздоровыми. Вот тогда понимаешь ценность профессии, ценность дружбы. Мы все до сих пор общаемся с подружками со всего Союза”, —добавляет Гульжанар. 

Письма к вере 

Жизнь и работа военного госпиталя — это не только лечение, питание и уход, но и моральная поддержка тех, кому предстояло либо возвратиться на фронт, либо принять свое новое состояние. Порой бойцам, прошедшим лечение в госпиталях, выздороветь помогала именно неустанная забота медсестер. Они вели с беседы с солдатами, помогали им писать письма близким, исполняли просьбы. Но не все могли вернуться к полноценной жизни...

Гульжанар Асановна продолжает вспоминать: Поступил один парень. Его звали Женя. Диагноз — газовая гангрена. Мы ему ежедневно делали перевязки. Но швы не накладывали, потому что... оно все мокнет и мокнет. Все мышцы — и икроножные, и бедренные, — продолжает ветеран войны. — Однажды он мне говорит: "Я же уже дембель. Мне осталось буквально пару месяцев. Невеста меня ждет". Я говорю: "Да без проблем, Жень. Тыобязательно поедешь". "Точно поеду?" — "Да". Он попросил: "Напишите моей маме, что у меня все хорошо", — говорит Гульжанар.

Самостоятельно писать Женя не мог. Гульжанар Садыкова добавляет, что по этому случаю медсестры организовали "свой личный штаб". 

Мы каждый день строчили письма, отправляли его маме и девушке. Кто был на смене, тот писал обязательно. Вот он почему-то мне так в память врезался. У него просто такой взгляд был, знаете: "Спасите меня, пожалуйста. Поставьте на ноги. Отправьте меня в Союз". Парень не выжил. Единственный сын у матери, — опустив глаза, рассказывает Гульжанар.

Она помолчала и, завершая свое повествование, добавила: 

 Говорят, время лечит. Хотя уже столько лет прошло. Но как будто это было вчера. Этого не забудешь никогда. Не сотрешь из памяти. 

Заключение 

Хотя события афганского конфликта ушли в историю, до сих пор не смолкают дискуссии о роли советских войск в этой необъявленной войне. Десять лет кровопролития, тысячи погибших, множество искалеченных жизней — таким стал итог Афганской войны для СССР. Но, несмотря на весь трагизм, не подлежат пересмотру самоотверженность и преданность долгу тех, кто служил в Афганистане. К их числу относятся и военные медики. Истории этих женщин — олицетворение стойкости, доброты и человечности. Сегодня они много лет живут в Астане, но продолжают поддерживать связь со знакомыми "афганцами" по всей стране. Организовывают встречи, выступают перед школьниками и студентами и своими поступками доказывают, что такое настоящий пример для подражания. 

Врезка

"У "женской" войны свои краски, свои запахи, свое освещение и свое пространство чувств. Свои слова. Там нет героев и невероятных подвигов, там есть просто люди, которые заняты нечеловеческим человеческим делом. И страдают там не только они (люди!), но и земля, и птицы, и деревья. Все, кто живут вместе с нами на земле. Страдают они без слов, что еще страшнее"

Из книги Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо" 
Жанат Тукпиев, Астана
Фото из личных архивов Бахит Калиевой, Махбубы Файзрахмановой, Алмы Абылкасымовой и Гульжанар Садыковой